Драма лихих 90-х. Книга 2. 90-е годы

Разговоры с издательствами. «Стэлс» хотел переиздать Рюрика, но сейчас они, по выражению издательницы, «сидим в заднем проходе», то бишь нет денег. А «Караван» меня не хочет: видите ли, я не в их формате. И последнее: умер Эмиль Брагинский, 76 лет («Ирония судьбы», «Служебный роман», «Берегись автомобиля» и другие сценарии). Ездил с женой во Францию и Бельгию, вернулся, сошел с трапа самолета и отдал концы. «Свободу Юрию Деточкину!» А что Эмилю Брагинскому? Райская жизнь?..

13 июня

И все-таки ремонт. Ще загорелась, и я не могу ей перечить: надо, Федя, надо! Кухня, коридор, ванная, уборная — четыре ремонтных объекта. Бригада азербайджанцев, старший Исмаил. При встрече с Ще: «Я по телефону думал: ты — девушка». И это только первый перл. Дом мгновенно превратился в ад, а мы — в положении беженцев или заложников в собственном доме. Стуки, запахи, незнакомые люди. Плюс жара, как в Версале, плюс тополиный пух, а еще надо работать, печатать. Испытание ремонтным адом.

В газете «Кумиры» (бывшее ЛГ-досье) вышел мой материал о Джеймсе Бонде. Главный редактор Горбунов ко мне явно благоволит, бывший ответственный секретарь «Литературки».

Любопытный был звонок от некоего Шполянского Михаила Аркадьевича, ему 86 лет, он родственник двух «серебристов» — Акима Волынского и Дона Аминадо. Часть архива Волынского погибла в годы войны: рукописи пошли «на топливо».

20 июня

Это Арсений Тарковский, папа, мог сказать: «После меня — хоть ремонт!». Я дал слабину, а теперь расхлебываю (хотя, конечно, я понимаю рвение Ще). Тут один из азербайджанцев — Видади (если не ошибаюсь) проник в мою комнату и схватил первую попавшуюся ему страницу. Как туземец из племени Бумбо-Юмбо стал крутить и вертеть страницу, а потом спросил меня: «Ты пишешь?!». Писать — это не ремонт делать, это все равно что на Эльбрус лезть. Интересно, но страшно…

Кругом в доме раскирдаш и бардак. Я в тихой истерике, Ще — в громкой. А азербайджанцам хорошо: они немного работают, немного поют, немного отдыхают. И торопиться не хотят.

23 июня

Наконец-то выкатились. Тринадцать дней (10–22 июня) стихийного бедствия.

Я в кошмаре, я в досаде —
Надоел мне так Видади,
И до чертиков, до вил
Опостылел Исмаил.

Финансы. Ремонт стоил 11.200 по-новому, а старыми деньгами — 11 миллионов. Два финансовых удара: Париж и ремонт. Воистину, Сант-Ремонт.

28 июня

То донимал ремонт, теперь отвлекает, но и доставляет удовольствие чемпионат мира из Франции. И при ремонте, и при чемпионате пытаюсь спасти книгу: кардинально переделываю отдельные главы, дополняю, углубляю. Это — Карамзин, Байрон, Томас Манн. Сижу и долблю на машинке, а во дворе свой долбеж — визг пил, целая лесопилка, после урагана расчищают завалы из упавших деревьев и отколовшихся ветвей.

Уже идет разговор о каре небесной. Аналитики утверждают, что мы вновь пришли к ситуации 1991 года, страна в тупике и надо что-то революционно менять. В обвале экономика и финансы, идут забастовки, крик об импичменте президенту. Один Витенька радуется: он линяет из России.

6 июля

2-го вышла полоса в «ВК» «У самовара я и Чернышевский» с оригинальным фотомонтажем: Чернышевский, самовар и моя фотография в букве «Я». На полосе сплавлены юбиляры: Чернышевский и Петр Лещенко. И продолжаю модернизировать старые писания и создавать новые: Бернард Шоу, Гете, Фрейд, Аполлон Григорьев и др. Ба, а Казанова? Это под 150 машинописных страниц. Литературный экстримал!.. Творение на подножке уходящего поезда…

12 июля

Как автора или сочинителя меня бросает из стороны в сторону: Мадонна для книги, Татьяна Самойлова — для журнала. А Виталий Вульф, наверное, пишет по одной «штучке» в год. А пока я барахтаюсь в литературном океане (если исходить из разнообразных имен), шахтеры с подачи оппозиции заваривают политическую кашу, и страна на пороге нового путча. Подозрительная гибель генерала Рохлина. Загнанное в угол правительство звереет и готово обобрать всех граждан налогами и задушить. Как написал Ал. Ципко в «Независимой»: «Раньше мы боялись, что к власти придут коммунисты, будет гражданская война. Сейчас борются за свой карман и свою семью. За приватную жизнь, приватное пространство…». И снова борьба, борьба, борьба — вечная российская стихия. С царем, с белыми, с кулаками, с немцами, с собственными чиновниками-бюрократами, с мафией, с коррупцией и т. д. Все время враг. И некогда расслабиться, отдохнуть. Как прав Блок: покой нам только снится!.. И вот сегодня мы снова все в борьбе. Глеб Горбовский в 1992 году писал (и это не было напечатано):