Драма лихих 90-х. Книга 2. 90-е годы

Коньяки, портвейны, танцы, увлеченья,
И не видно чувства сквозь потухший взор.
Только на инстинкте самосохраненья
Пошлой, скучной жизни держится позор.
Не хватает силы даже застрелиться,
Чтобы окунуться в царство тишины,
Наш удел — безвольной тряпкой волочиться,
Проклиная счастья радужные сны.
Тащат нас по лужам, тащат нас по грязи,
Под горячим солнцем и под лунный свет,
Был ты человеком, станешь — просто мразью,
Выхода иного в нашей жизни нет.

Дата под стихом — 18 янв. 1950. Значит, Игорю было лет 16–17, а какое разочарование или игра в мрачность? — сейчас уже трудно вспомнить. После школы с Шмыглевским я не пересекался, был слух, что он стал знаменитым физиком или математиком, добился успеха, а в юности писал: «И ни одной мечте моей безумной на этом свете сбыться не дано». Пожалуй, мы тогда только трое: Шмыглевский, Тарковский и я, — были упадниками и пессимистами, в душе, по крайней мере, а остальные жизнерадостные оторвы.

13 марта

8 марта отдал дань женщинам. Выступал по «Эху Москвы» у Ольги Галицкой, говорил о женщинах, о любви, читал стихи. А на следующий день уже записывался на Пятницкой. После прямого эфира запись — семечки. Потом в «ВК» сокращал написанного Гумилева: жахнул 59 страниц, а на полосу входит лишь 18.

В «Книжном обозрении» дан рейтинг «Бестселлеров Москвы»: Рюрик поставлен на 5-е место после Майкла Джексона, книги гороскопов, очерков Лосева по символизму и мифологии и «Тайн кремлевских, смертей»… В книжном на Тверской Рюрик в целофанированной обложке стоит 900, а Бальзак в твердом переплете — 660, но я, увы, далеко не Бальзак!.. А вот Валера Горкин упорно называет меня «Дидро нашего времени».

Ще была у врача, та читает Безелянского в «ВК», а лечит пациентку Беслянскую. Потом, выяснив ошибку, мечтательно произнесла: «Про любовь очень хорошо пишет». А я как раз писал про Казанову…

20 марта

Некогда школьный пессимист разошелся! 19-го был на полосе газеты «ВК», в телеэфире «Книжный двор» и на радио в «Голосе России» во всех масс-медиа. «Дожили!» — сказал попугай… Еще не забываю вести дневник, где записываю излишне подробно, а еще с увлечением читаю дневники Корнея Ивановича Чуковского.

27 марта

Детективная книга требует детективного сюжета, он и раскрутился. Украли одни деньги, потом другие, и пришлось кому-то очень тяжко, как сказала Юля: «Это книга отняла у меня 5 лет жизни». Мы с ней встречались, она отдала верстку: «Делайте с ней, что хотите, хоть ешьте». А когда выйдет из печати «Терра детектива» — еще большой вопрос. Витя талдычит об упущенной выгоде, — есть такой экономический термин.

В ФИСе жалуются, что продали лишь 10 тысяч экземпляров Рюрика, а книга тем временем входит в тройку лучших в рейтинге в разделе «др. литература» (помимо художественной) в «Книжном обозрении». И раздаю книги крупнякам: Голембиовскому («Известия»), Остальскому («Сегодня»), Лошаку («Московские новости»), Лисину («Вечерняя Москва»), Фронину («Комсомольская правда») и т. д. Разношу Рюрика и сочиняю новые пассажи. В материале Фонвизина использовал строки Пушкина из «Тени Фонвизина»: «…Иным житье, другие плачут…»

22 марта в «Олимпик Пента отель» за Олимпийским стадионом на ТВ-съемки «Золотого шлягера». Сумбур полнейший: то не работают микрофоны, то вырубается свет, то еще какие-то помехи. Режиссер Лариса Маслюк к концу записи потеряла голос. Мне было интересно на новенького, но и утомительно: съемка длилась три с половиною часа. Анисим пригласил меня в «Золотой шлягер» в качестве историка Я не возражал. Познакомился с Лидией Смирновой, со звездой советского экрана. Она во время светской болтовни все время поправляла мой галстук, съезжавший набок. Еще был 79-летний Владимир Зельдин. Я не испытывал никакого чувства робости перед ними и держался на равных. Каку Набокова в «Даре»: «И вот сегодня признан. Признан!» Среди участников были еще Юрий Антонов, Лев Барашков, дирижер Овсянников, Сосо Павлиашвили и еще кто-то. Я сидел за столиком с ведущей Наташей Шиманковой — иностранные бутылки, апельсины, бутерброды. Я отметил красивые глаза Шеманковой: «Говорю это вам, как старый сердцеед». Она зарделась и произнесла «Ах!» — ну, как в старом романе. А потом мне пришлось что-то рассказывать (готовился заранее) о композиторах Фрадкине, Соловьеве-Седом и где-то сбивался, — нет навыка…