Драма лихих 90-х. Книга 2. 90-е годы

На следующий день в Доме звукозаписи на Качалова записывал литературно-музыкальную композицию «Апрель». Рассказывал о поэтах и приводил отдельные строки: «По карнизу нижет бусы голосистая капель… Синеглазый, кудрерусый, бродит городом Апрель…» (Сергей Обрадович). «Голубенький, чистый подснежник-цветок! А подле сквозистый, последний снежок…» (Аполлон Майков).

Каждый день что-то литературное. В четверг 24-го специально не брился, чтобы не было искушения куда-то поехать, сидел дома и писал про своего любимого Владимира Набокова. Грохнул 8,5 страниц.

Да, забыл: в последнем «Аифе» интервью с Вознесенским, и там у него ссылка на меня: «Вот на столе у меня исторический «Календарь Юрия Безелянского. Там каждый наш день как часть истории — сегодня происходят битвы, революции, написаны стихи Блока и т. д. Случайностей в этом мире не бывает. Нужно только уметь видеть закономерности…». Тираж «Аргументов и Фактов» — 6,5 млн. экз. Небольшой миллионный пустячок, но приятно.

3 апреля

Идет какая-то предельно насыщенная, спрессованная жизнь, не то во времена журнала «СПК» — болотного застоя. Сегодня успевай только поворачиваться. Поддерживают отклики. Часто звонит ветеран журналистики Светлов: «Теперь таких людей, блистающих такой всесторонностью, нет, вы — единственный на нашей маленькой планете. Как вы все делаете благородно, вдумчиво, непринужденно… И я понимаю: геркулесова работа…»

По приглашению попали в Малый театр на Островского — «Не было ни гроша, да вдруг алтын». Ушли с полпьесы. Одна часть актеров (Евгений Самойлов, Панкова и другие) играет в традициях Малого театра, а другая — в современной манере Константина Райкина и Татьяны Догилевой. Получается какой-то разнотык. Вышли из театра и обомлели: отреставрированный «Метрополь», подсвеченная фреска Врубеля. Красиво…

Из вихря разнообразных дел выделю Ходасевича, к которому приступил для газеты, а потом и для книги. Печальный Орфей. Читал его стихи, воспоминания о нем, рыскал по томам «Минувшего», собирая материал, как обычно, по крупицам. Ловец жемчужин. Шестилетний Ходасевич на даче подошел к седовласому старику. «Вы поэт Майков?» — и, получив утвердительный ответ, сообщил: «А я Владя Ходасевич. Я очень люблю ваши стихи и даже могу прочесть наизусть «Мой сад с каждым днем увядает…» А потом трудная жизнь, эмиграция.

Теперь иные дни настали.
Лежат морщинки возле губ,
Мои минуты вздорожали,
Я стал умен, суров и скуп… —

писал Ходасевич в «Сеансах» (1922). После смерти Ходасевича забыли. Затем откопали. Ввели в оборот:

Забавно знать, что триста лет пройдет,
И некий муж, задумчивый ученый,
Мои стихи со словарем прочтет.

Ходасевич ошибся, не через 300, а всего лишь через 55 лет, я, как «некий ученый», изучал его творчество без всякого дополнительного словаря.

2 апреля в Новодевичьем монастыре побывали на выставке «Образы России» из фондов Исторического музея. А еще надгробия, купола, вдохнули воздухом старины, — очень хорошая поездка.

10 апреля

А он все пашет и пашет. Это про меня. А как насчет оплаты? Тут услышал частушку: «Гонораров накоплю — стакан семечек куплю!» Очень злободневно.

Закончил Ходасевича — 28,5 стр. Ездил смотреть на Профсоюзную окончательный вариант оригинал-макета «Терры детективы». Юля говорит: «Ищут 69 миллионов, чтобы отпечатать тираж». В ВК вышел Николай Гумилев, в сокращенном виде, но все равно — полоса.

17 апреля

В «Неделе», получая гонорар, встретил Сагидова. Он: «Ну, вы человек знаменитый, то есть уникальный, такими вещами занимаетесь, сейчас этим никто не занимается». А еще занимаюсь бытом. Тут около «Диеты» остановилась машина из Винницы, продают картошку, купил у них сразу 10 кг по 350 рублей. Спросил их, а как там поживает ваша Жмеринка? Мне тут же рассказали анекдот, как у одного жителя Жмеринки загуляла жена, но он не расстроился: не хай, в городе живет всего несколько тысяч человек.

15 апреля поехали с Ще в Колонный зал на конференцию, посвященную 100-летию Хрущева. Понравился доклад Александра Яковлева, он назвал Хрущева большевистским Александром П. Остальные выступавшие (Лужков, Волкогонов, Бурлацкий, Егор Яковлев, Шатров и другие) были послабее. Некто Моргун заявил, говоря о положении в нынешнем сельском хозяйстве, что во многих селах «буйно растут бурьяны» и в редком селе «ржет лошадь». Подтекст: довели до ручки!..

Егору Яковлеву подарил своего Рюрика — старшему шестидесятнику от молодого (относительно, конечно). А с Ще раскланялся Махмуд Эсенбаев — и она была счастлива. Одно дело на экране, другое — в жизни.

24 апреля