Драма на трех страницах

— Я тоже умру? Если шприц продырявит перчатку?

Она была в синем защитном костюме. На ней была шапочка, тёмно-зелёный халат и тугие перчатки. Она наклонилась над бедной, распластанной свинкой. В руках у принцессы был шприц.

— Он забит её кровью, — сказала старуха. — Когда ты опустишь его в хлорамин, шприц очистится. Ну же! Смелее, дитя!

Тень её обратилась в парящего ворона. Черная, хищная тень.

— Ах, — сказала принцесса, — как больно! Невозможная боль…

Кровь. Игла. И тщедушная прялка. И старуха пред ней, с тёмной, строгою тростью.

— Укололась, — сказала она, — и ты спишь, и во сне твоём — розы опутали замок. И горлицы застыли в полете, и умолкли цветы. Будешь спать, в вечной, мягкой траве, в красном платье, прекрасная, точно невеста.

…Только веретено — все жужжит и жужжит, безнадежное, острое. Тянется нить.

И принцесса возьмет его в руки, и тотчас закроет глаза.

— Мама, мама… она умерла?

— Нет, я только засну. Очень хочется спать…

Сон был красен, как кровь, и солёный, и острый на вкус. В нём был тонкий, пронзительный звук, и прозрачные стены пробирки, и…

…башня, старуха, проклятье…

— Вирус Эбола, — сказала старуха. С громкой, грозною тростью стояла она у стола, и смотрела — на безвольную, мёртвую свинку на нем. И на кровь, что стекала с иглы.

— Осторожней, дитя, когда будешь менять этот шприц.

Да, ты очень внимательна, знаю. Да, ты всем лаборанткам пример… — Старуха осклабилась. Руки её были в трупного цвета перчатках. — Только… — Старушечий взгляд помутнел. — Сказка вечно не длится. Сказка когда-нибудь кончится… мне ли не знать. Осторожней, принцесса. Я была очень долго с тобою… пора уходить.

И ушла, опираясь на трость. Дверь закрылась за ней, и пришла тишина — накаленная, алая.

— Срочно! — тонко скребли голоса. — В изолятор её! Наблюдаем… Возможно…

…она просто уснёт, уколовшись иглою…

Уснёт.

А потом сон исчез, точно сдёрнутый ветром, растаял, осел паутиной и пылью. Только красная, жгучая боль. Только кровь

— на платке, на подушке, повсюду. Только тонкое жало иглы.

— …умирает… — шептало вокруг, — не поможем… — шептало.

Точно эхо от стен. Отдалённое, серое эхо.

…Принцесса спала. Май, печальный, ярился грозою над башней. В черном, мертвенном небе цвели невозможные молнии.

Их неистовство было пустым и напрасным.

…Спала, в кружевной колыбели. И сон ее был бесконечно глубок.

_______________________________________________________

Антонина Преснякова — лаборантка центра «Вектор». Работала с особо опасными вирусами. Пятого мая две тысячи четвертого года, замочив в хлорамине шприц, которым забиралась кровь из сердца морской свинки, решила закрыть этот шприц защитным колпачком. Уколола руку, заразившись лихорадкой Эбола. Через две недели, девятнадцатого мая, умерла в боксе интенсивной терапии центра «Вектор», несмотря на оказываемую медицинскую помощь. В короткий период улучшения к её изолятору приводили сына и дочь, которых она видела через окно.

Марина Найбоченко. КАЧЕЛИ

Зойке было семь, когда отец поставил во дворе новые качели.