Drama Queens, или Переполох на школьном балу

Пока приступ стыда был особенно силен, она открыла телефон на чате с «колумбийской задницей» и написала кратко: «Нужно поговорить». Вот только ни спустя час, ни спустя еще пару сообщение так и не пометилось как прочитанное.

«Хит, не дури. Давай поговорим».

Снова без ответа.

Тогда Кэт накинула куртку, подхватила ключи от машины и завела мотор. В личном деле имелся адрес, и, если Хитклифф не отвечает на ее сообщения, хотя бы здесь она поступит по совести. И извинится лично. Вот только в мечтах это оказалось проще, чем в реальности.

Кэтрин увидела Хитклиффа до того, как остановила автомобиль. Его чуть волнистые волосы ерошил ветер, а куртка была расстегнута, словно он ненадолго выскочил на улицу. Он перетаскивал

коробки из припаркованного на подъездной дорожке пикапа в дом. Кэтрин незаметно подошла и, пока Хит не видел, вытащила из кузова один из ящиков. Но стоило ей развернуться, как она столкнулась с Хитклиффом лицом к лицу. Так они и замерли, держась за картонные бока одной коробки.

– Прости, – тихо произнесла она. – Я не хотела на тебя срываться. Мне действительно очень жаль.

Хитклифф молчал. Кэтрин не знала, что еще говорить. Это и так больше, чем она позволяла себе с другими.

– Можно я коробку заберу? – наконец произнес он, и девушка отпустила ящик, не зная, что делать дальше: продолжать стоять, сбежать или пойти за ним следом.

Обычно именно он вился за ней словно хвост, а все, что ей оставалось, – это только периодически отгонять его, закатывая глаза с притворным раздражением на глупые шуточки. А теперь?

– Я, наверное, пойду? – осторожно спросила девушка.

– Наверное, иди.

Ситуация глупее не придумаешь. Этот парень, даже ничего не делая, умудрялся вывести ее из себя.

Может, потому, что Кэтрин привыкла, что все подчинялись ее приказам, а Хитклифф единственны этого никогда не делал? Что не так с этим парнем?

Резко развернувшись, так что на дорожке остались темные следы, она бросила:

– Ладно. Глупая была затея, я изначально это понимала, – но услышала вслед:

– Чего ты хочешь от меня, Кэт?

– Чего я хочу? – Она остановилась и всплеснула руками, снова поворачиваясь к нему. – Да просто знать, что хоть где‑то все нормально. Хоть где‑то порядок и все не разваливается к чертям собачьим. И хоть кто‑то в этой школе не считает меня стервой. А ты стоишь здесь… с этими вечно идеально завивающимися даже в сраный снег волосами… – она махнула рукой, – и делаешь вид, что не понимаешь.

Она не знала, почему вываливает на него это все. Может, потому, что никто прежде не рисковал слишком близко подбираться к ней, а он смог?

Ведь люди боялись ее сурового нрава и острых слов, она же презирала их за глупость и безалаберность. А потом просто привыкла быть одна. Ездить по делам в одиночестве. В одиночестве ходить на уроки. Завтракать и ужинать, потому что часто возвращалась поздно. Так и свыклась. Вот только с Хитклиффом все изначально пошло как‑то не по сценарию.

– Ладно, Синдикат, забудь…

– Кэт…

– Это была минута слабости.

Но вместо ответа он просто притянул ее к себе забинтованной рукой и обнял. А Кэтрин, уткнувшись носом в ворот его футболки, торчащей из‑под расстегнутой куртки, от неожиданности замерла.

Она почувствовала, как от его выдоха всколыхнулись волосы на макушке.

– Все нормально, – произнес он.

И Кэт захотелось укутаться в эти объятия сильнее. А еще она вдруг поняла, как же потрясающе он пахнет. Не могла сказать точно чем, потому что это не был запах чего‑то конкретного – мыла, лосьона или дорогого одеколона. Скорее запах самого Хитклиффа.

Кэтрин читала много статей, книг и блогов, где часто писали, что за запахом кроется нечто большее, чем наука, – инстинкты, гормоны, сама жизнь, которую не опишешь формулами. И ее жизнь, судя по всему, решила над ней жестоко приколоться. Кэт приводила в испуг одна только мысль: почему именно этот парень производит на нее такой эффект?

Что‑то скрипнуло. Открылась входная дверь.

– Хит, – осторожно проговорила Кэтрин, отодвигаясь.

Парень обернулся. На пороге стояла женщина, наверняка его мама, которая тоже явно не ожидала гостей. Они обменялись парой фраз по‑испански, после чего женщина, улыбнувшись, вернулась в дом. И Хитклифф произнес:

– Кофе? Облеас? Горячий шоколад?

Кэтрин понятия не имела, что означает «облеас», но на всякий случай замотала головой:

– Ой, нет, неудобно, ты что! Да и вообще…

как‑то…

– Будет воспринято почти как личное оскорбление, – прошептал он, шагнув к ней и чуть наклонившись.

– Ты же помнишь, что я просто катастрофа по части милого общения? И да, у меня плохо, все очень плохо с испанским. Без-на-деж-но.

– Не думаю, что это станет проблемой, – улыбнувшись, покачал головой Хитклифф, явно подталкивая девушку в сторону дома.

И Кэтрин сама не знала, почему это так ее пугало. Может, из‑за того, что почти не сопротивлялась?

Дом выглядел совершенно обычно. Пусть это был и не один из тех роскошных особняков с улицы Уилсонов или Джонсонов, но ухоженный и аккуратный. По крайней мере, порядка на газоне было в сотню раз больше, чем у нее самой.

– Давно вы здесь живете? – спросила она у порога.

– Пару лет.