Драма в конце истории

Быстро опьяневший Батя пошел по столикам, неодолимо ища Юлю.

Подсел к какой-то крашеной блондинке с нездоровыми подглазьями, вытащил из-за пазухи свою книжку литературных статей и надписал пьяным почерком: «Обаятельной незнакомке».

Пригласил на танец двух молоденьких девочек. Те презрительно отвернулись.

– Вы хоть дойдете до танцплощадки?

– А что, так стар?

Те хмыкнули и отвернулись. Его больно задела жестокость молодости.

Знакомый из издательства окликнул его:

– О, кого я вижу! Знаю тебя давно, а ты такой же молодой: пьешь не меньше, чем раньше.

С ним он отходил от обиды.

– Почему ваше издательство пошло под корпорацию "Эскимо"? Убыточно? Не надо было дорогое подарочное издание даром отдавать парламентариям. Нужен менеджмент. Сделайте оптимальную структуру. Мы поможем, у нас все успешно.

А за столиками смотрели на танцующих тоскующие члены фронта.

Я незаметно ушел с вечеринки.

На следующий день мне позвонил Батя.

– Утром встал, и еле кровать застелил – пошатывало. Стыдно все время. Раздухарился. Зачем-то книгой хвастал. Самое мерзкое, пытался учить, как надо зарабатывать. А еще ночью у метро остановил молодой мент, проверял паспорт и выговаривал за пьянство. А что было делать? Но зато мне предложили написать художественное произведение о гражданском фронте.

– И ты согласился?

– За такие бабки! Придется методом соцреализма – приподнимать действительность.

Юля не пришла на работу. Мне говорили, что вчера она искала меня. Скрытая выгода заставляет мужчин медлить с женитьбой, улавливая благополучный миг, когда будет готов, и может так и не найти этого мига. Бескорыстная любовь – из нежелания платить. По-моему, у девчонок уже наступило перерождение. Сердцу девы нет закона, когда она чувствует возможности олигарха. Любовь у них равняется надежности «папика», на всю жизнь. Но я их не виню. Женщина способна полюбить только того, кто обеспечит ей надежность продления рода.

* * *

Независимый гражданский фронт принял участие в парламентских выборах.

Былые выборы потеряли значение. Голосование проходило по месту жительства, на улице или работе непрерывно в один день – кнопками карманного пульта управления, имеющего идентификационный номер. Универсальный Искусственный Интеллект обрабатывал все достоинства кандидатов, превращенных в оптимальные холодные характеристики, не вызывающие эмоций, для полной объективности. И выдавал точные неподкупные результаты.

Все-таки раньше было лучше – голосовали сердцем. Дебаты в телевизионной сети определяли привязанности электората, совпадающие с агитацией госресурса. В подворотнях на стенах домов открыто смотрели с глянцевых афиш кандидаты. «Я родился… Молод. Честен… Имею любимую жену и примерного сына…», «Мы, лидеры влиятельных политических организаций, призываем голосовать за… Это честнейшие люди».

Вечером мы с Батей вышли в «электорат».

Распивая водку с толпой в летнем кафе, мы, качаясь, умоляли:

– Голосуйте за нас.

– Не-а, – отрицательно крутили головами, тоже покачиваясь, представители «электората». – Вы хорошие, но электронная машина вас не выберет.

Выборы казались мне чем-то таким же покорным, как и в прошлом. Правда, с уже бесполезными для результатов земными страстями и вожделениями политиков. Очевидно, они не нужны народу, не верящему никому и впавшему во вселенское равнодушие, в ком пропало даже желание чистого, открытого отношения к себе. Но природу человека нельзя изменить – слишком сильна ломовая тяга самоутверждения политиков, и слишком силен скептицизм «электората», не верящего в новую систему отбора, построенную естественной поступью цивилизации. Хотя, может быть, электорат целиком полагался на Искусственный Интеллект, как раньше полагался на власть, и самоустранился.