Драма в Тихом океане

Как она себя ведёт? Врач называется! Разве в таком случае не должна была бы она девушку осмотреть?!

– Рюминой нет в её каюте, – строго сказал капитан, и Анастасия почувствовала, как у неё ухнуло вниз сердце. Как так – нет?

– Нет? Но, может, она пошла к Валерии или к Зинаиде Поликарповне…

– Анастасия Львовна, вы мне чего-то недоговариваете!

Теперь капитан вовсе не напоминал того внимательного и вежливого человека, которым она до сего времени его знала. По крайней мере, по отношению к ней. Это был не иначе громовержец, готовый метать в провинившегося свои стрелы, жёсткий и безжалостный.

– Я не могу сказать вам о том, что не было названо или хотя бы установлено. Дневальная всего лишь спросила у меня – заметьте, как бы между прочим – не могла бы я в случае чего… сделать аборт. Не конкретно ей, а вообще. И когда Маша не пришла, я подумала…

– Здесь думаю я! – чуть ли не заревел капитан, и Анастасия мысленно определила его рычание как знак дурного тона. В конце концов, она не доносчица, чтобы бегать к капитану со всякой ерундой. Она даже подумала, что с первого взгляда увлеклась им совершенно зря, и только теперь имеет возможность рассмотреть его по-настоящему. Внешность в мужчине, как выясняется, вовсе не главное.

– Иными словами, я должна была прийти к вам и рассказать об этом невинном на первый взгляд вопросе дневальной?

– Вы должны были сообщить, что Рюмина по сигналу тревоги на своё место не явилась!

Но потом он взглянул на поникшую Анастасию и сказал уже помягче.

– Дело в том, что Маша – Мария Рюмина – пропала.

– То есть, как это пропала, совсем? – кажется, глупо удивилась Анастасия, но когда перевела взгляд на застывшего в горе боцмана, поверила, что и в самом деле случилось нечто страшное. – У вас судно, конечно, большое, но чтобы на нём затеряться… А до учебной тревоги её видели?

– Видели, – тихим, каким-то обреченным голосом отозвался боцман. – Я видел.

Анатолий Григорьевич споткнулся об очередную, собиравшую слететь с его губ фразу, но всё же упрямо проговорил:

– Она обещала прийти в мою каюту сразу после тревоги.

Капитан соболезнующе взглянул на боцмана, но промолчал. Анастасия не могла вместе с ними длить эту тягучую паузу.

– А что, если снова объявить тревогу, – предложила она, и оба мужчины с удивлением уставились на нее. – Я имею в виду, если поиски Маши нельзя отложить до утра, то иного выхода у нас просто нет. Собрать на месте весь экипаж и поставить задачу: искать Машу… Или я не права?

– Конечно, не правы, люди спят, – строго проговорил Олег Николаевич, взглянув на часы. – У многих через четыре часа вахты.

И, тем не менее, корабельного врача разбудили! Но она тут же устыдилась своего раздражения. Девчонка пропала, а она только о себе и думает!

– Кроме всего прочего, для этого у нас есть обычная громкая связь, – сухо заметил капитан и проговорил, подняв трубку телефона:

– Игорь, Анастасия ничего не знает, выхода нет, объявляй!

И почти тотчас по громкой связи прогремел голос старпома.

– Дневальная Рюмина, пройдите в каюту капитана! Рюмина Мария, срочно к капитану!

Теперь взгляд боцмана всё с той же надеждой переместился с лица Анастасии на дверь, словно она должна была тотчас открыться и на пороге возникнуть пропавшая Маша.

Но дверь так и не открылась. Только спустя пару минут прозвучал звонок телефона, и боцман, и Анастасия от неожиданности встрепенулись.

– Нет, не объявилась, – сказал в трубку капитан. – Поворачиваем назад, Валентинович. В тот квадрат, где мы объявили тревогу. Будем искать. О чем тут говорить, ты и сам знаешь: так положено.

Он положил трубку и сказал боцману:

– Анатолий Григорьевич, возьми пару матросов посообразительней и прочешите нижнюю палубу. Верхнюю мы со старпомом и врачом сами осмотрим… Как вы думаете, Анатолий Григорьевич, в машинном отделении посмотреть стоит?

Вопрос был явно жесток, потому что оба мужчины, видимо, знали нечто такое, о чем Анастасия только моглаподозревать, и что слышать боцману было тяжело. Лицо Щербоноса болезненно искривилось, словно он собирался заплакать, но из последних сил сдерживался. Чувствовалось, что капитан его больно ранил. Самцы! Даже в такой тревожной ситуации не упустят случая сцепиться рогами.

Поискать в машинном отделении. Намек на старшего механика? Неужели у него всё же было что-то с дневальной? На первый взгляд она попроще Леры, её можно назвать хорошенькой, миленькой, а к буфетчице сразу находишь определение – красавица.

Но это только на первый взгляд. Красота Маши невидная. К ней надо приглядеться, чтобы это заметить. Но зато, приглядевшись – что-то Анастасия уже за мужчин рассуждает – уже хочется на неё смотреть и смотреть…

Щербонос ничего не сказал, вышел из каюты, осторожно прикрыв за собой дверь.

Не глядя на Анастасию, капитан опять набрал номер старпома, который дежурил на мостике.

– Игорь, Фёдор тебе не звонил?

Ей слышно было, как старпом ответил.

– Не звонил. Я же говорю тебе: ерунда это всё. Сплетни и слухи. Фёдор здесь не при чём! Возможно, он Маше нравится, ну и что? НеЩербоносомже девчонке, в самом деле, увлекаться!