Драма жизни Макса Вебера

Макс Вебер в мюнхенский период неоднократно заявлял об отказе от политики. Возможно, потому, что масштаб мюнхенской республики, наверное, казался ему несколько мелковатым, его интересовала макрополитика, от участия в которой он никогда не уставал. Так, в начале 1919 г. он не отказался от участия в качестве ученого эксперта в германской делегации на мирных переговорах в Версале. Это участие не принесло ему славы. Вообще роль Макса Вебера, а также таких всемирно известных ученых, как военный историк Ханс Дельбрюк, юрист Альбрехт Мендельсон-Бартольди и политик граф де Монжелá, включенных в делегацию, оказалась крайне двусмысленной. Марианна в своих мемуарах утверждает, что Вебер не желал ехать в Версаль, чтобы присутствовать там при всемирном унижении Германии, но только ничтожная надежда на справедливость подвигла его к участию. Подписи профессоров требовались для подкрепления позиции Германии по «вопросу о вине», то есть о том, кто виноват в развязывании войны. Немецкие политики, так же как немецкие профессора, в частности Макс Вебер, считали, что Германия не должна нести вину за развязывание войны. Немецкий меморандум по этому вопросу официально назывался «Белая книга (об ответственности виновников войны)». «В очень объективно изложенных данных делается попытка пункт за пунктом отклонить утверждения противной стороны – ничего не скрыто. Поведение Австрии предстает в неблагоприятном свете: ее краткосрочный ультиматум Сербии, ее отклонение попытки посредничества Англии, ее отказ от всякого обмена мнениями с Петербургом определены как серьезные ошибки. Но главная ответственность падает на империалистическую политику России, целью которой являются панславизм, развал Австро-Венгрии, распространение своего влияния на Балканах, завоевание турецких проливов <…> Только как в оборонительную войну против царизма вступил немецкий народ единодушно и решительно в борьбу 1914 года» (МВ, 538). Так рассказывает о ситуации Марианна со слов самого Макса. Позиция довольно разумная. Австро-Венгрии уже не существует, ее можно обвинять в чем угодно. Ну а Российской империи, которая в случае правильного (а в глазах Германии – худшего) развития событий должна была бы сидеть за столом победителей, тоже уже нет, и в интересах Германии сделать ее виноватой во всем, тем более что латентная предпосылка о виновности России связывает издавна и победителей, и побежденных в этой (и в следующей!) мировой войне. Не случайно Дельбрюк уверенно заявлял, что поджигателем войны была Россия, а у Франции и Англии не было никаких оснований воевать против Германии как державы, «защищающей Европу и Азию от доминирования московитства»[50]. Но пояснения и доказательства ничего не изменили в позиции Антанты. В ответе Высшего совета война вновь определяется с театральным пафосом как «величайшее преступление перед человечностью», «которое когда-либо сознательно совершала считающая себя цивилизованной нация» (имеется в виду Германия. – Л.И.). Немецкие предложения отклоняются. Вебер ездил в Версаль зря. Но не только Марианна 100 лет назад, но и большинство сегодняшних ученых, в частности профессор Кеслер, считают, что немецкая дипломатия, прежде всего министр иностранных дел Брокдорф-Ранцау, просто использовали Вебера и других профессоров для того, чтобы подкрепить их авторитетом свои шаткие позиции на переговорах. Но это ведь не меняет того факта, что позиции профессоров не отличались в общем и целом от позиции МИДа Германии[51]. Более того, позиции, по крайней мере, профессора Вебера на самом деле выглядели гораздо однозначнее и радикальнее, чем политкорректные формулировки «Белой книги» и профессорских дополнений к ней. В письме от 18 ноября 1918 г. к коллеге, классическому филологу Отто Курциусу Вебер формулирует суть дела достаточно откровенно: