Следующим, более глубоко лежащим и едва ли не самым важным симптомом болезни Вебера были ночные поллюции. В нормальной, так сказать, практике бессонницы сексуальное возбуждение оказывается простейшим, иногда почти рефлекторным выходом из изнурительного и бесплодного поиска сна. Но в случае с Вебером, его образом жизни, в частности семейной, и его интеллектуальным хабитусом поллюции составили страх и ужас его болезни. В предыдущей главе говорилось, хотя и мимоходом, о предполагаемой импотенции Вебера. Радкау пытался разобраться с вопросом если не глубже, то, во всяком случае, обстоятельней. Схема у него примерно такая (R, 262): многое указывает на то, что в первые годы брака Макс и Марианна не предпринимали попыток половых сношений, потому что тогда, как впрочем, и позднее не хотели иметь детей, да и Макс, с точки зрения жены, не испытывал полового влечения. В профессорские годы во Фрайбурге, когда Макс постоянно работал под давлением времени и обстоятельств, те же причины действовали, очевидно, с еще большей силой. Все это довольно странные объяснения; нежелание иметь детей или высокая занятость могут объяснять отсутствие половых сношений столь же убедительно, как и то, например, что у жены постоянно болела голова. Можно, конечно, предположить, что именно так супруги – а может быть, только супруг – объясняли сами себе или даже не объясняли, а пытались хоть как-то оправдать сами перед собой двусмысленную и невыносимую ситуацию отсутствия «консумации». Есть много оснований предполагать, пишет Радкау, что лишь в 1897 г. после переезда в Гейдельберг, когда установилась относительно спокойная жизнь, супруги предприняли попытки секса и стало понятно, что это невозможно, и зашла речь об импотенции. Это уже более убедительный резон, хотя просто назвать патологию мало, нужно еще многое объяснять. Сам Радкау знает это, как никто другой. Так или иначе, считает он, именно в этом кроется причина нервного кризиса, и с психиатрической точки зрения «старого Ясперса», сексуальная блокада – главный фактор страданий Вебера.