Драматический взгляд. Пьесы

Диего: Друзья ли?

Доктор: Ну, положим, не совсем друзья. Но ведь это мне решать что им рассказывать…

Диего: Доносить?

Доктор: Пусть будет доносить. Вот я и расскажу, простите – донесу им, что отец Франциско пьет безмерно, а когда бывает трезвый, что происходит нечасто, то он учит уму-разуму некоего не в меру горячего идальго.

Фра Франциско: Вот и замечательно. Я знал, что могу на вас рассчитывать, дон Херонимо.

Диего: Так вот почему вас так легко выпустили святые отцы.

Эль Греко: Отец Франциско, а что тайного вы знаете про меня? Ведь я только сейчас здесь появился.

Фра Франциско: Вы же не хотите, надеюсь, чтобы я рассказывал это при всех. Давайте сделаем иначе. Эй, Кармелита! Кармелита!

Появляется Кармелита

Кармелита: Чего изволите сеньоры?

Фра Франциско: Я наслышан, любезная, что на задворка твоего заведения ты содержишь прекрасный персиковый сад. Верно ли это?

Кармелита: Да, святой отец. Я никому не разрешаю туда ходить а то еще поломают чего.

Фра Франциско: А не позволишь ли ты нам полюбоваться на твои персики? Сейчас они вроде бы в цвету.

Кармелита: О да, они цветут. Просто красота, да и только. Мне бы не хотелось отказывать таким любезным господам, но…

Фра Франциско: А чтобы не повредить деревьям, я буду водить туда своих друзей по одному. Заодно и отпущу им грехи.

Кармелита: Не смейтесь, святой отец. Мой сад ведь не храм господень.

Фра Франциско: Ну так как, договорились?

Кармелита: Так уж и быть. Только вы там поосторожнее…

Фра Франциско: Не беспокойся. Мы будем вести себя благоговейно, как в храме. Уж не сочти за богохульство.

Кармелита: Ну что вы, святой отец, как можно?! Я пожалуй пойду, а то наши мужики там, в зале совсем озверели.

Кармелита уходит

Диего: Ну скажу я вам, вы и ловкач.

Фра Франциско: Итак, господа, согласен ли каждый из вас уединится со мной в саду чтобы выслушать из моих уст его тайну?

Эль Греко: Любопытство, как я полагаю, не самый худший из пороков? Я согласен.

Доктор: Вот и идите первым. Я, например, не тороплюсь.

Диего: Нет, давайте лучше я, как самый нетерпеливый.

Фра Франциско: Что-ж, Диего, следуй за мной

Диего и фра Франциско выходят на авансцену

Фра Франциско: Думаю, юноша, ты уже догадался, какую из твоих тайн я собираюсь раскрыть. Так был у пиратов навигатор или не было его?

Диего: Был, святой отец, был. Вы, как всегда правы. Не представляю только откуда вам это известно.

Фра Франциско: Дорогой мой Диего, при каждом отделении нашей наисвященнейшей инквизиции есть весьма престижная должность библиотекаря. Не подумай только что эти почтенные люди перебирают пыльные фолианты. Не хранят они и великих знаний. Но, тем не менее, их труд весьма важен, ведь они ведут записи о каждом мало-мальски значащем испанце. Есть там и твоя полка, мой друг. А на ней, между прочих небезынтересных записей лежит донос шкипера с того самого судна из Вера Круз. В том доносе говорится, что помощник штурмана исчез сразу после налета пиратов и не иначе как он присоединился к безбожникам.

Диего: Они не безбожники, отец Франциско. Нехристи – да, но не безбожники. Они исправно молятся своему ложному богу. И на борт их судна я поднялся не по своей воле. Ведь они сказали, что нуждаются в штурмане и готовы отпустить всех купцов и моряков, если я буду у них навигатором. Правда потом они признались, что отпустили бы нас все равно. Вы знаете, я им верю. И они не склоняли меня к своей вере, отец. Более того – у них на борту я обнаружил нескольких верных католиков и даже одного монаха. У этих, похоже, была своя причина ненавидеть Испанию, но меня они в нее не посвящали. У нас даже была своя каморка, которую наш святой отец освятил как мог и в которой мы возносили молитвы.

Фра Франциско: Предположим, что душу ты сохранил. А все остальное?

Диего: Совесть, верно? Или вы имеете в виду верность сюзерену, тому самому, который послал меня убивать безоружных дикарей? Нет, все же совесть. Поверьте, сам не знаю, что удерживало меня на пиратском корабле. Впрочем, мы не слишком пиратствовали. По субботам они не искали добычи, по воскресеньям – тоже из уважения к католикам на борту. Иногда мы отнимали товары у жирных испанских купцов и это позволяло нам не умереть с голоду. Я порой восхищался этими людьми, которых год за годом гонит по морю давняя обида. Но их время истекало также как гнил и умирал их корабль. Наконец, капитан выбросил судно на берег у пустынных берегов Лузитании и распустил команду. Не знаю, что случилось с самим Маймонидом. Наверное он просто исчез, как уходит прошлое. А мне больше нечего было делать в Вест Индии. Вот и вся моя исповедь.

Фра Франциско: Я принимаю твое покаяние, сын мой, И отпускаю тебе грех восторженных мыслей. И грех молодости тоже отпускаю.