Драматургия ГДР

Т р е т и й  а г е н т (входя). Господин советник! Существуют два редактора по фамилии Вольф.

Ш т и б е р. Мне бы это пришло в голову и без вашей помощи.

Т р е т и й  а г е н т. Читайте, в самом деле в Лондоне два редактора Вольф.

Ш т и б е р. Повторите.

Т р е т и й  а г е н т. В Лондоне два редактора по фамилии Вольф.

Г о л ь д х е й м. Какая радость, господин советник!

Ч е т в е р т ы й  а г е н т (входя). Подлинная подпись Либкнехта.

Ш т и б е р. Почта из Лондона идет три дня. Откуда это к вам попало?

Ч е т в е р т ы й  а г е н т. Из шестидесяти документов Дица.

Ш т и б е р. Как так?

Ч е т в е р т ы й  а г е н т. Либкнехт вместе с Марксом подписали заявление о выходе из группы Шаппера и Виллиха.

Ш т и б е р (рассматривает документы). Этот Либкнехт подписывается совсем не так, как в наших протоколах. У нас он значится Х. Либкнехт, а здесь?..

Ч е т в е р т ы й  а г е н т. Вильгельм Либкнехт.

Г р е й ф. Суд не должен признавать подпись.

Ш т и б е р. Но письмо с подписью единственное подлинное письмо от Маркса, которое у нас есть! Я присягнул в подлинности шестидесяти писем, а не пятидесяти девяти.

П о л и ц е й с к и й. Свидетель советник полиции доктор Штибер. Вы приглашаетесь на допрос.

Ш т и б е р. Нас спасет одно: если в Лондоне два Вольфа, почему бы там не быть двум Либкнехтам.

Музыка.

Ш т и б е р  молча возвращается из зала суда.

М а р и я. Вилли, возьми себя в руки.

Ш т и б е р. В Лондоне и в самом деле два красных Вольфа. Но второго Вольфа зовут Фердинанд, а в нашей книге протоколов значится К. Вольф. Может быть, его зовут Кердинанд. Я договорился с прокурором, что в Лондоне четыре Вольфа. Присягнул. Кому пришло в голову подписывать протоколы именами? Не Гиршу же. В Париже еще не было в книге ни одной подписи. Гирш это знал. Кто же подложил мне эту свинью с подписями?

Г р е й ф. Флери считал, что протокол без подписи столь же неубедителен, как объяснения кастрата в любви.

Ш т и б е р. Грейф, немедленно в Лондон! Как хотите, но доставьте этого убедительного Флери в Кёльн. Пусть он перед судом объявит себя Х. Либкнехтом. И пусть подготовится, словно прибыл прямо с марксистского четверга на Фаррингтон-стрит.

Г о л ь д х е й м. Господин советник, не пройдет и шести дней, как все выплывет наружу.

Ш т и б е р. На шесть дней ближе к концу процесса. Пока же я буду присягать. Поторапливайтесь.

М а р и я. Лейтенант! Ради бога, подождите. Флери здесь будет в опасности. Вильгельм, не делай этого!

Ш т и б е р. А мы не в опасности?

М а р и я. Милый, прошу тебя.

Ш т и б е р. Грейф, в Лондон. И если он не явится, я назову его имя, скажу, что именно этот агент прислал нам книгу протоколов, я буду все, до последней подписи, валить на него. Больше не на кого.

Грейф уходит.

М а р и я. Ты засадишь Флери в тюрьму.

Ш т и б е р. Краузе это не в новинку.

М а р и я. Какому Краузе?

Ш т и б е р. Августу Краузе.

М а р и я. При чем тут Краузе? Вильгельм, я говорю о Флери!

Ш т и б е р. Флери и есть Краузе. Сын сапожника Фридриха Августа Краузе.

М а р и я. Этот образованный джентльмен?

Ш т и б е р. Выпускник дрезденской тюремной школы.

М а р и я. Боже мой, он и в самом деле говорил о Дрездене.

Г о л ь д х е й м. Когда сняли его отца, он еще ходил в школу.

М а р и я. Откуда сняли?

Г о л ь д х е й м. С виселицы.

М а р и я. Вильгельм!

Г о л ь д х е й м. Из-за денег убил графиню вместе с ее служанкой. Двойное убийство. Яблоко от яблони недалеко падает.

М а р и я. Вильгельм!

Ш т и б е р. Такое наследуется до четвертого колена.

М а р и я. Кажется, я падаю в обморок.

Ш т и б е р. Мария, подумай о ребенке.

М а р и я. А! (Падает в обморок.)

Штибер ее подхватывает.

П о л и ц е й с к и й. Свидетель советник полиции доктор Штибер вызывается на допрос!

Ш т и б е р  уходит. Мария на руках у Гольдхейма.

Музыка.

Расстроенный  Ш т и б е р  возвращается из зала.

Ш т и б е р. Расстрелять мерзавца!

Г о л ь д х е й м. Кого?

Ш т и б е р. Гирша. Утопить в чернилах! Где Маркс проводил собрания?

Г о л ь д х е й м. На Фаррингтон-стрит.

Ш т и б е р. У Дж.-У. Мастерса?

Г о л ь д х е й м. Верно.

Ш т и б е р. После того как Маркс вышвырнул Гирша, заседания он перенес в Сохо, на Кроун-стрит, в таверну «Роза и корона». И с четверга на среду.

Г о л ь д х е й м. Брехня!

Ш т и б е р. Хозяин таверны «Роза и корона» это подтвердил.

Г о л ь д х е й м. Что значат показания сочувствующего левым элементам владельца задрипанной лондонской пивной по сравнению с показаниями советника прусской полиции?