Драматургия Югославии

М а й о р. Завтра может быть проверка! И если труп обнаружат, я получу взыскание за нарушение инструкции!

М о й ш е (удивленно). Вы получите взыскание?

М а й о р. Конечно, я! Ну, теперь вам ясно?

М о й ш е. Теперь? (Кивнув головой.) Ясно.

М а й о р (с облегчением). Я пошлю санитаров.

М о й ш е. Почему?

М а й о р (с трудом сдерживает бешенство. Закуривает). Послушайте, господин…

М о й ш е. Мойше.

М а й о р (резко). Господин Мойше! Если вы не передадите покойника санитарам, я вызову по тревоге охрану! Вы знаете, что это значит?!

М о й ш е. Охрана? (Кивает головой.) Знаю.

М а й о р. Лучше не ссориться.

М о й ш е (с широкой улыбкой). Лучше.

Майор подходит к Мойше и протягивает ему руку. Мойше секунду колеблется, затем пожимает руку Майора.

М а й о р. Итак, мы договорились?

М о й ш е (направляется к выходу. У дверей оборачивается к Майору. С лица его исчезает улыбка). Йойо — наш покойник. (Не дождавшись ответа Майора, выходит из канцелярии.)

ЭПИЗОД ПЯТНАДЦАТЫЙ

В комнате Возчика.

Комната освещена слабой мигающей лампочкой.

З е р о  и  В о з ч и к  сидят за столом. На столе — кувшин с вином. Перед каждым из собеседников стоит большой стакан. Возчик уже пьян, но держится довольно уверенно, в то время как Зеро с непривычки вино ударило в голову.

З е р о (бьет ладонью по столу). Я говорил и буду говорить: кто слабак, тому жить не стоит. (С отвращением.) А твоя лошадь… тьфу! Размазня.

В о з ч и к. Да пусть ее живет на покое, бедняжка. И так уж настрадалась.

З е р о. С животными нужна строгость! Они от этого только крепче становятся!

В о з ч и к. Я не люблю кнута, чужестранец. В моем доме ты его не найдешь.

З е р о (встает и отпихивает ногой стул. Он зашатался и оперся кулаками о стол). Не хочешь бить, а? (Обходит стол и становится рядом с Возчиком.) А если бы пришли и сказали (выделяя каждое слово): «Если ты, старый хрен, не начнешь бить свою кобылу, мы с тебя шкуру сдерем!» (Победоносно.) Ну, что бы ты делал, а?

В о з ч и к (спокойно). Ну, уж если нельзя иначе: пусть бы меня били.

З е р о (расхохотался. Он уселся на стол и, наклонившись к старику, растянул лицо в издевательской гримасе). Тебя когда-нибудь били, а, старик?

В о з ч и к. Я не помню.

З е р о (вскочил со стола). Не били, клянусь, что не били! Тогда бы ты помнил. Еще как помнил бы! (Хватает стакан вина и залпом выпивает его.) А меня, сказать тебе, меня… что со мной только не делали!

В о з ч и к (пожав плечами). Пфф… была война.

З е р о (успокаивается, ярость его вдруг стихает). Да, конечно… ты прав… война. (Доковылял до своего стула и свалился на него. Угасшим голосом.) Что это была бы за война, если бы никто никого не бил?

В о з ч и к (берет кувшин и наливает в стаканы вино). А все-таки не надо бы…

З е р о (ударяет кулаком по столу). Когда война, без этого нельзя! (Уже спокойнее.) Один бьет потому, что ему нравится, а другого вынуждают. Разве это одно и то же?

В о з ч и к. Если бы меня били, мне бы это было все равно.

Доносится удар грома.

З е р о (встает и, перегнувшись через стол, похлопывает Возчика по плечу. Осклабившись). Ты — мудрый старик. Уж ты-то мог бы нам помочь.

В о з ч и к (отпивает большой глоток вина и рукавом вытирает рот. Затем отрицательно качает головой). Нет.

З е р о. Ну сдай ты нам внаем свою телегу. И приходите с Моникой на похороны.

В о з ч и к (сердито отталкивает свой стакан). Да что это с вами, люди добрые! Все ополчились на бедную кобылу. Оставьте вы ее в покое! Война уже кончилась!

З е р о. Говоришь — война кончилась? Кончилась, да? Ошибаешься, старик, и как еще ошибаешься! Война продолжается!

Снова слышится удар грома.