Драматургия Югославии

Н а н и т а. Был праздник. Все тени уползли в трещины, и по улицам разлился искристый свет… Сквозь асфальт пробились цветы, пестрые лепестки осыпали крыши… Держась за руки, мы прошли по светящемуся мосту… (Поднимает голову.) Сипка, почему сны не могут продолжаться вечно?

С и п к а. Бывают и страшные сны. (Встает.)

Н а н и т а (хватает Сипку за руку, со страхом). Нет, Сипка… Не уходи!

С и п к а. Мне надо идти. Меня ждут товарищи. (Подходит к окну. Всматривается.)

Н а н и т а (поднимается с пола). Ты придешь еще?

С и п к а. Гроза собирается. (Поворачивается и быстро идет к двери. Выходит не обернувшись.)

ЭПИЗОД ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ

Канцелярия.

Серое, неуютное помещение, где стоят стол и несколько стульев.

М а й о р  стоит у окна спиной к двери. Курит. Время от времени сверкают молнии, доносится отдаленный удар грома.

Входит  М о й ш е, очевидно, испуганный и польщенный приглашением. Смешавшийся, смущенный, он останавливается у двери. Никак не может привыкнуть к свету, моргает.

Молчание. Майор не двигается. Наконец он оборачивается и замечает Мойше.

М а й о р. А? Вы пришли?

М о й ш е. Я? (Кивнув головой.) Да.

М а й о р (подходит к письменному столу. Он в нерешительности. Наконец указывает на один из стульев). Ну… садитесь, господин… гм?

М о й ш е. Мойше.

М а й о р. Господин Мойше, садитесь.

Мойше подходит к ближайшему стулу и присаживается на краешек, улыбается.

(Рассеянно барабаня пальцами по столу.) Как вы себя чувствуете?

М о й ш е. Я здоров.

М а й о р. Очень хорошо. А кем вы были?

М о й ш е. Лагерником.

М а й о р (махнув рукой). А до…

М о й ш е. Мой отец был раввином.

М а й о р (рассеянно). Так, так… Ваш отец?

Пауза. Майор протягивает Мойше коробку сигарет. Мойше с доброжелательной усмешкой подходит к письменному столу и берет сигарету. Майор подносит ему зажигалку. Мойше снова присаживается на краешек стула. Неумело выпускает дым. Улыбка не сходит с его лица. Майор не знает, как приступить к делу.

М а й о р (с усилием). Эти ваши похороны… Знаете ли… Гм? Я вас понимаю… Но и вы должны меня понять.

М о й ш е (кивает головой). Должны.

М а й о р (уже смелее). Я прежде всего врач. Но я, кроме того, солдат. Я обязан выполнять приказания.

М о й ш е (неумело попыхивая сигаретой). Обязаны.

М а й о р (резким движением дергает ящик письменного стола. Достает из него кипу бумаг. Похлопывая ладонью по бумагам). Вот, полюбуйтесь! Сплошные приказы. А это… (поднимает лист бумаги) письменное предписание о том, что трупы в госпиталях следует хоронить немедленно. Чтобы не было никакой инфекции, заразы… и так далее. Понимаете?

Мойше закашлялся. Он пытается рукой разогнать дым.

Ну а что у нас? Вчера военный инспектор был в соседнем городке. Завтра он наверняка появится и у нас. А что будет, если у нас в морге обнаружат труп? Труп, пролежавший более суток?!

Мойше не знает, куда стряхнуть пепел с сигареты. До пепельницы, стоящей на письменном столе, ему не дотянуться. Он озабоченно озирается.

Я вам обещал… но вы и сами видите… Этот внезапный приезд инспектора… (Разводит руками.) Что я могу сделать? (Встает.)

Мойше тоже с облегчением встает, подходит к пепельнице и гасит сигарету.

Вы объясните своим товарищам, не правда ли?

М о й ш е (предупредительно). Объясню.

М а й о р. А, в таком случае… я пошлю санитаров за трупом.

М о й ш е. Почему?

М а й о р. Труп должен быть похоронен еще сегодня. Теперь же!

М о й ш е (с добродушной улыбкой). Похороны завтра.