Драматургия Югославии

(Указывает рукой на дверь. Мрачно.) Ты слышишь? Слышишь, как грохочут орудия?

В о з ч и к (успокаивающе). Это гром гремит, чужестранец.

З е р о (с издевкой). Что ты говоришь? Гром? Значит, никто больше не стреляет? Огонь прекращен? Пушки молчат, да? (Ложно-патетически.) Война окончена! Войны больше нет! (Подняв стакан.) Забудем войну! Забудем все! Ура! (Залпом выпивает стакан и, шатаясь, направляется к Возчику. Прикладывает палец к губам.) Тсс… если тебя спросят — ты ничего не знаешь. Ты ничего не видел. Понятно? Сделаем вид, что ничего не произошло.

В о з ч и к (кивая головой). Да, да, ты прав, чужестранец: все плохое нужно забыть как можно скорее.

З е р о (с размаху ставит на стол свой стакан). А кто первый должен забыть? Кто?! Победители — свою победу или побежденные — свое поражение? (Вдруг весь расслабляется. Сидит, уставившись прямо перед собой, с отчаянным и потерянным видом.) А мы? Нам что делать? Что мы должны забыть?

Пауза.

(Некоторое время без выражения смотрит перед собой. Наконец очнулся от раздумья. Доплелся до стола и упал на стул. Лицо его принимает покаянное выражение. Умоляюще.) Ну, пожалуйста, старик… Сделай это… Сделай это для меня. Я тебя прошу, приди на похороны…

В о з ч и к (потерял терпение. Сердито ударяет ладонью по столу). Не хочу больше слышать о похоронах! Хватит! Не приду! Не приду — и баста!

З е р о. Подумай…

В о з ч и к (упрямо). Нет! Не будет Моника возить покойников! (Бьет пустым стаканом по столу.) Нет, нет и нет!

З е р о. Подожди, я тебе объясню…

В о з ч и к. Я не желаю тебя слушать! Уходи!

З е р о (качаясь, подходит к окну и смотрит на улицу). Я не могу уйти. Там буря…

В о з ч и к. Видишь, собирается дождь. И никаких похорон не будет.

З е р о (возвращается на свое место). Ты ничего не понимаешь! Когда кого-нибудь хоронят в дождь, это очень хорошо… Дождь и похороны так подходят друг к другу… (Протягивает Возчику пустой стакан.) Еще!

В о з ч и к (угрюмо). Не дам!

З е р о. Немножко.

В о з ч и к. Ни капли!

З е р о. Тогда дай закусить.

В о з ч и к. Нечем!

З е р о. Ну немножко.

В о з ч и к. У меня ничего нет.

З е р о (размышляет, стоя на месте и покачиваясь, затем тяжелыми шагами подходит к Возчику и хватает его за плечо). У тебя нет или ты не хочешь мне давать?!

В о з ч и к. Чужестранец, знаешь ли ты, что такое голод?

З е р о (выпускает плечо Возчика и остолбенело глядит на него). Голод? Ты сказал — голод?! Вы голодаете? Вы?! (Вдруг начинает дико хохотать. Сквозь смех.) Голодают! Они голодают!

В о з ч и к (хмуро). Это не смешно!

З е р о (бредет к своему стулу, сквозь смех). Это смешно! Чертовски смешно!.. (Без всякого перехода вдруг становится серьезным. Он выпрямляется и со всей силы бьет ладонью по столу. Ликующе.) Ты придешь на похороны! Придешь, я готов поклясться!

ЭПИЗОД ШЕСТНАДЦАТЫЙ

Во дворе госпиталя.

В небе время от времени сверкают молнии. Ветер усиливается.

В з в о д  с о л д а т  во главе с  С е р ж а н т о м  шагает через лужайку к воротам госпиталя. Взвод входит во двор госпиталя.

Во дворе госпиталя, перед входом в морг, выстроился  к о р д о н  в ы з д о р а в л и в а ю щ и х  л а г е р н и к о в. Среди них — Ю с т у с, М о й ш е, С и п к а, З о л а  и  П и п л. Все они стоят молча, неподвижно, вид у них совершенно безжизненный. Они походят на смешные, растрепанные чучела, на которые кто-то неловко напялил больничные халаты.