Драмы

З у б к о в с к и й. Недели ты там не прожил, мало! Поедем со мной на полгода, на год. Возьмешь в редакции отпуск, я тебе там такие чудеса покажу, с такими людьми сведу, сам себе не поверишь. Вот у тебя все времени не хватает. Прилетел, увидел, написал… Другому годы нужны — ты сразу учуешь. Но ведь, Ярослав, ежели говорить серьезно, газета сегодня живет, завтра умирает. Что быстро дается, тому и срок недолгий. А народ от тебя памятников ждет. Чтоб на века остались… Кому же, как не тебе, ну хотя бы историю моего строительства написать? Перед тобой такие глубины откроются, ты и сам не знаешь.

К л е н о в (внимательно смотрит на Зубковского). Да, конечно, я только газетчик.

З у б к о в с к и й. Врешь! Ты — писатель. Большой, серьезный писатель. Сколько мы, бывало, с Викой ночей о тебе говорили! Вот бы о чем ему написать! Вот бы увидеть ему… Много бы это народу пользы принесло.

К л е н о в. Ты думаешь?

З у б к о в с к и й. Уверен! Закисают люди в кабинетах, воздуха не хватает, кислороду мало. Нет-нет, я не упрекаю тебя. Ты нужное дело творишь. Так ведь пора итоги подводить. Такие, чтоб всему миру на удивление. А я помогу. Посильно помогу. Все расскажу, ничего не утаю, как другу, как брату. А труд этот мы посвятим памяти Вики. Нашей Вики! Доброму гению…

К л е н о в (встал, вынул из кармана записку, положил обратно). Да… Расскажи мне о ней.

З у б к о в с к и й. Я знаю, ты любил ее.

К л е н о в. Я вас обоих любил.

З у б к о в с к и й. По-разному?

К л е н о в. Конечно, по-разному.

З у б к о в с к и й. Ты мечтал, что останешься с ней навсегда?

К л е н о в. Мечтал. Но она предпочла тебя.

З у б к о в с к и й. Значит, потому, что не очень верила в твою любовь.

К л е н о в. Нет, она верила. Но ей всегда нравились энергичные, сильные люди, как ты. Мне они тоже нравились. Я ведь тогда романтиком был. Мечтал о больших делах, а писал маленькие заметки… Вы сказали, что поженились. Посмотрел я на вас… Оба высокие, ладные… Вы очень подходили друг к другу.

З у б к о в с к и й. А ты страдал… Мы видели.

К л е н о в. Я тоже хотел вам счастья. Даже больше, чем себе. А потом вы уехали. Я повесил на стену ее портрет… Мне все казалось, что вот-вот откроется дверь и она вернется. Я все хотел этого и боялся. Откроется дверь, и войдет она… с толстой каштановой косой вокруг лба… Большие серые глаза и круглые роговые очки… Были вы счастливы, Гриша?

З у б к о в с к и й. Были. Не знаю, как она, но я всегда был с ней счастлив. Так вот ради памяти Вики поедем, Ярослав, ко мне на Урал!

К л е н о в. Есть тут доктор Лапшин. Он считает меня дураком. Но он врач, а все доктора считают своих пациентов дураками. А ведь ты не доктор, Гриша. Ты мой старый, любимый друг. Тебе я очень многим в жизни обязан. Зачем же и ты считаешь меня дураком?

З у б к о в с к и й. Ты что, с ума сошел?

К л е н о в. Это я раньше был романтик, а теперь я старый, стреляный волк, журналист, тертый калач. Ведь я же был у тебя на строительстве, я даже знал, что ты приедешь. Я даже ждал тебя. Памятники — ладно! Памятники построят. Не я, так другие! Обязательно построят. Не об этом, не о памятниках сейчас речь пойдет. Коньяку хочешь?

З у б к о в с к и й. Хочу.

К л е н о в (подходит к полке с книгами, снимает книги, за которыми стоит графинчик и рюмки; наливает). Пей.

З у б к о в с к и й. А ты?

К л е н о в. Бросил.

З у б к о в с к и й. Давно?

К л е н о в. Час назад.

З у б к о в с к и й. Никогда я не считал тебя дураком. Себя — иногда. Сейчас особенно. (Выпивает.) Напрасно обижаешь меня, Ярослав. За дружбу? Ведь мы же с тобой старые друзья? Что бы с нами ни произошло, мы — друзья?

К л е н о в. А что же все-таки произошло?

З у б к о в с к и й. Об этом мы и будем сейчас говорить.

К л е н о в (вынимает из кармана записку, читает ее, прячет). Я слушаю тебя.

З у б к о в с к и й. Жил да был человек, который строил, учился, ошибался, его поправляли, он снова строил, рисковал, его награждали, на него надеялись, ему верили… Нет, не все гладко у него было в жизни. Иногда так трудно, что казалось, не одолеет. Одолевал. Были у него друзья, были и враги. А как же! Был он резкий, властный, не всегда выдержанный. Может быть, и несправедливый иногда. И вот случилось так, что друзья его разлетелись по свету, а недруги слетелись. И стали они клевать, жаловаться… Стали напраслины возводить, врать, сгущать краски… Тогда оглянулся человек: может быть, и верно, не прав он? А увидел, как стоят построенные им плотины, электростанции, бегут поезда по его дорогам… Нет, подумал он, есть еще правда, есть друзья! Вот и приехал он к другу. Разберись. Если надо, обругай. Но защити.

К л е н о в. И этот друг…