Драмы

Лес, в глубине которого — хижина Паулина.

Полония убегает, раненая; Людовико, с обнаженным кинжалом в руке.

Полония

Сдержи порыв руки окровавленной,

О, сжалься надо мной, не как любовник,
А как христианин, и, взявши честь,
Оставь мне жизнь.

Людовико

Полония, ты знаешь,

Что красоте всегда награда — горе,
Не могут красота и счастье жить
В согласии; я твой палач, и дерзко
Над головой твоей вздымаю сталь,
Чтоб жить спокойно, жизнь твою порвавши.
Возьму тебя с собой — возьму с собою
Свидетеля моих злосчастных дней,
И чрез него за мною могут гнаться,
Преследовать меня, узнать, найти.
Тебя в живых оставлю я — оставлю
Разгневанной тебя и оскорбленной,
То будет — лишний враг мой (и какой!).
И значит, взять тебя с собой иль бросить —
Равно оплошность. Лучше если я,
Исполненный предательства и низкий,
Презрев законы Бога и людей,
Тебя убью теперь собственноручно.
Пусть между диких скал, в их мощных недрах,
Я схороню навек мою беду;
И вместе с тем пусть мстительная ярость
Достигнет этим новых насыщений:
Убью с тобой Филипо, если он
Живет в твоей груди, — убью с Филипо
И твоего отца. В моем бесчестьи
Ты первою причиною была,
Будь первой между жертв, казненных мною.

Полония

О, горе мне, своими же руками,

Как червь, я создала себе гробницу.
И ты не зверь? И ты христианин?

Людовико

Я демон. Кончи. Все запечатлеешь.

Полония

О, да поможет мне Господь Патрика!

(Людовико поражает ее кинжалом, она падает за сцену.)

Людовико

Упала на цветы, облившись кровью

И ужасы кругом распространяя.
Теперь могу я скрыться без помехи.
Богатств со мной довольно, чтобы жить
В Испании, нужды не ощущая.
Поздней, в другой одежде, измененный
Теченьем дней, вернусь я отомстить
Предателю: обида не задремлет.
Но где мой путь? Повсюду тени смерти.
С дороги сбился я и, может быть,
Спасаясь от погони, сам я брошусь
В предательские руки. Если только
Я не обманут внешним жалким видом,
Передо мною сельская лачуга.
Спрошу-ка здесь, куда держать мне путь.

(Стучится.)

СЦЕНА 11-я