Драмы

Креонт и Антигона представляют собой два полюса реализации протагоровского тезиса о человеке как "мере вещей". Креонт меряет и себя, и окружающих его людей мерой собственного произвола. Выдавая свой указ по единичному, частному поводу за закон, он придает абсолютное значение мнению одного человека, который, как он ни будь умен, не имеет права нарушать вечный закон богов. Антигона меряет себя и сложившуюся вокруг нее ситуацию мерой ее соответствия именно этим непреходящим нравственным нормам, находящимся под защитой богов. Как она посмела нарушить царский запрет? Разве она не знала о грозящей ей казни? — спрашивает Антигону Креонт (446-449). Конечно, знала, — отвечает девушка, — но не считала возможным поставить исполнение человеческого указа выше своих обязательств перед богами. Запрет Креонта изрек не Зевс, и не его постоянная сопрестольница Дика (Справедливость) (450-452), потому что отказ покойнику в погребении противоречит всем божественным установлениям. В основе "меры вещей", принятой Креонтом, лежит индивидуальное человеческое разумение; в основе "меры вещей", принятой Антигоной, — незыблемые нравственные нормы, освященные авторитетом олимпийских богов. Достаточно противопоставить эти две "меры", чтобы понять, на чьей стороне окажутся симпатии Софокла.

Если тем не менее Антигона погибает в атмосфере полного одиночества, созданной вокруг нее Софоклом, то это происходит потому, что великий поэт был намного прозорливее своих современников и многих исследователей наших дней. Самосознание личности, присвоение себе права судить других так же вытекали из существа афинской демократии, как и постулируемая ею опора на традиционный авторитет богов. Когда к власти приходит человек, подобный Креонту, его гипертрофированная вера в свои возможности способна нанести государству непоправимый вред; осквернение алтарей гниющей плотью мертвеца, о котором сообщает Тиресий, — одно из предвестий такого бедствия. Чтобы защитить город от гнева богов, чтобы встать на пути человеческого произвола, нужна героическая личность, готовая купить ценой жизни право на исполнение родственного долга. Такой личностью и становится для Софокла Антигона, трагически гибнущая в неравной борьбе, но своей смертью восстанавливающая мировую справедливость.

Конечно, лучше было бы, если бы в духе рождественской притчи злые были бы наказаны, а добрые торжествовали победу, — однако, силы, пришедшие в столкновение в "Антигоне", были слишком могущественны для такого благостного исхода. Конфликт между осознавшей себя индивидуальностью и традиционным благочестием коренился в самом существе афинской демократии и в десятилетия, последовавшие за постановкой "Антигоны", вполне дал о себе знать в общественной практике афинян. Добавим к этому, что и подвиг Антигоны и его мотивировку трудно было бы себе представить в каком-либо жанре, получившем развитие до аттической трагедии: уделом незамужней девушки в древних Афинах было беспрекословное повиновение воле отца или заменяющего его родственника. Чтобы решиться на открытое столкновение с царем, чтобы противопоставить ему свое мнение, нужен был не менее высокий уровень самосознания личности, чем тот, на котором находится Креонт., Достижение этого уровня в поведении Антигоны — тоже неоспоримый результат развития афинской демократии, усвоенный Софоклом. И. предпосылки конфликта в этой трагедии, и его глубина, и его разрешение — в одинаковой мере следствие внутренних противоречий, свойственных общественному строю Афин в V в.

Выше уже упоминалось, что завершающая часть "Аякса" содержала в себе зерно проблемы, явившейся исходной точкой для "Антигоны", — право героя на погребение независимо от отношения к нему при жизни. Так и в "Антигоне" своего рода лейтмотивом проходит проблематичность человеческого знания, которая получит еще более полное выражение в двух последующих трагедиях. Креонт с самого начала уверен в непогрешимости своих замыслов, которые, однако, в конце трагедии оборачиваются "неразумием" и "безрассудством". Поступок Антигоны и Исмена, и Креонт, и хор характеризуют как проявление безрассудства, сама Антигона задается вопросом, кто же из двух — Креонт или она сама? поступает неразумно (469 сл.). Финал трагедии дает ответ на этот вопрос, подтверждая героическую "разумность" девушки, совпадающую с объективно существующим божественным законом, но воспользоваться плодами своего разумного решения Антигона не успевает.

Аналогичная ситуация — в "Трахинянках", которые по времени создания занимают место между "Антигоной" и "Царем Эдипом".

5