Драмы

Древние греки — и не только афиняне — чувствовали себя полноправной личностью лишь в той мере, в какой они являлись членами гражданского коллектива. Связь эта была взаимной: человек пользовался статусом гражданина, если он владел хотя бы небольшим земельным наделом и мог обеспечить себя вооружением для участия в военных действиях; в свою очередь, государство считало своим долгом поддерживать материально неимущих граждан, брать на себя заботу о сиротах. Способным к исполнению обязанностей стратега считался в Афинах гражданин, не только обладавший достаточным имущественным цензом, но и имевший детей от законной жены: предполагалось, что человек, умеющий хорошо вести домашние дела, справится и с общественными. Тесная связь личности с государством подкреплялась общностью религиозных культов: Зевсу был посвящен ряд общегородских праздников, но каждая семья особо почитала Зевса — покровителя домашнего очага и той ограды, в пределах которой собирались все члены семьи. Таким образом, уже заранее можно сказать, что противопоставление частных и общегосударственных нравственных норм в афинской демократической идеологии являлось маловероятным. Иное дело — государства олигархические или монархические, где не правители служат закону, а закон — правителям. Здесь могло иметь место и нарушение прав личности, и ее насильственное подчинение прихотям тирана.

Теперь обратимся к правовой стороне конфликта в "Антигоне".

Запрещение хоронить Полиника, которым начинает свое правление пришедший к власти Креонт, не имеет под собой достаточных оснований. Оставить непогребенным труп противника, бросив его на произвол бродячим псам и хищным птицам, — достаточно частая угроза в гомеровских поэмах, где такая доля убитого воспринималась как еще один удар по его посмертной славе. Впрочем, и здесь практиковалась выдача трупа родным за выкуп; лишить близких права на последнюю услугу покойнику считалось делом безнравственным. Тем более справедливо это для классического периода греческой истории, когда даже случайному прохожему вменялось в обязанность похоронить попавшееся ему на пути непогребенное тело. Мера эта была своего рода защитной реакцией как от вполне реальной опасности заражения местности, так и от потенциальной угрозы со стороны покойника: предполагалось, что пока тело не предано земле, душа умершего не находит себе места в царстве теней, а скитается по земле, причиняя всяческие беды живым. Тем более невозможно было представить себе запрет родным хоронить своего покойника, который бы исходил от государства. Даже если речь шла об изменнике или политическом противнике, запретным было только его погребение в родной земле, но никто не препятствовал близким похоронить тело за ее пределами. Таким образом, указ Креонта, отказывающий в погребении Полинику, нарушает все правовые и нравственные нормы древней Эллады и ни в коей мере не может быть отождествлен с волей государства. Это самый типичный пример произвола единоличного правителя, встречающий к тому же всеобщее осуждение народа, о чем сообщает отцу Гемон. Кстати, отношение Креонта к "мнению народному" характеризует его тоже не как идеального царя — истинного отца своим согражданам, а как деспота, считающего единственно правильным свое мнение. Наконец, упрямство Креонта встречает осуждение и у прорицателя Тиресия, чьими устами вещают сами боги, — несправедливость позиции нового фиванского царя настолько очевидна, что можно только удивляться тому, с какой настойчивостью защищали ее многие современные исследователи. (Что Софокл именно так — как высокомерный, нечестивый произвол — расценивал запрещение хоронить своего противника, следует, кстати, из заключительной части "Аякса", где общепринятая нравственная норма, в конце концов, торжествует.)