Драмы. Басни в прозе

Трактирщик. Правду! Ха-ха-ха! Час от часу не легче, моя красотка! Ох, и шутник же! Я — опасный человек?! Я? Лет двадцать назад в этом, возможно, и была доля правды. Да, да, дитя мое, в ту пору я был опасен, женщины могли бы кое-что обо мне порассказать, а теперь…

Вернер. Не слушайте этого старого плута.

Трактирщик. То-то и оно. Мы стареем и уже никому более не опасны. И вам не миновать того же самого, господин Вернер!

Вернер. Пропади ты пропадом, чертов сын! Душечка, вы, надо думать, понимаете, что я не о той опасности говорю. Один бес из него вышел, а семеро других вселились…^{47}

Трактирщик. Вы только послушайте, как это у него ловко выходит! Так и сыплет шутками, да все новенькими! Ох, уж и остряк этот Пауль Вернер! (На ухо Франциске, но достаточно громко.) Зажиточный человек и пока еще холост. В трех милях отсюда у него отличная усадьба. Неплохо нажился на войне! Он был вахмистром у нашего господина майора. И остался его верным другом, в любую минуту готов за него голову сложить!

Вернер. Да, этот тоже друг моего майора, и еще какой друг! Майору следовало бы снять у него голову с плеч.

Трактирщик. Что? Как? Ну, уж увольте, господин Вернер, это недобрая шутка! Я ли не друг господину майору? Честное слово, в толк не возьму, что вы такое говорите.

Вернер. Юст рассказал мне хорошенькую историю.

Трактирщик. Юст? Я сразу подумал, что Юст говорит вашими устами. Юст злой, противный человек. Но, к счастью, здесь стоит прелестная девица, она подтвердит, что я друг господину майору, что я не раз оказывал ему услуги. Да и почему бы мне не быть ему другом? Разве он не почтенный, заслуженный человек? Правда, к несчастью, он получил отставку, но что за беда? Король не может знать всех заслуженных людей, а если бы и знал, то не может всех наградить.

Вернер. Что правда, то правда. Но Юст, в Юсте, конечно, тоже ничего особенного нет, тем не менее он не лжец, и если правда то, что он мне сказал…

Трактирщик. Слышать о нем не хочу. К счастью, как я уже говорил, за меня может заступиться сие прелестное дитя! (На ухо Франциске.) Вы же знаете, дитя мое, — кольцо! Расскажите об этом господину Вернеру. Тогда он лучше узнает меня. А чтобы не вышло, будто вы говорите мне в угоду, я лучше уйду отсюда. Да, да, я уйду, но потом, господин Вернер, вы сами расскажете мне, что вы наконец убедились, какой гнусный клеветник этот Юст.

Явление пятое

Пауль Вернер, Франциска.

Вернер. Итак, душенька, вы, кажется, знаете моего майора?

Франциска. Майора фон Тельхейма? Конечно, я знаю этого достойного человека.

Вернер. Да, он достойный человек. И вы расположены к нему, не так ли?

Франциска. Я всем сердцем ему предана.

Вернер. Правда? Теперь, душенька, вы мне вдвойне милы. А какие это услуги оказал нашему майору трактирщик?

Франциска. Право, не знаю. Наверно, он хочет приписать себе то хорошее, чем, слава богу, обернулись его мошеннические проделки.

Вернер. Выходит, что Юст сказал мне правду? (Повернувшись в ту сторону, куда ушел трактирщик.) Твое счастье, что ты ушел! Он, значит, выбросил из комнаты вещи майора? Сыграть эдакую штуку с майором! Только потому, что в его ослиной башке угнездилась мысль, будто у майора нет больше денег? Это у майора-то?

Франциска. Ах, так! А разве майор еще при деньгах?

Вернер. Да у него денег куры не клюют! Он им и счета не знает. Я сам брал у него взаймы и сейчас принес старый долг. Смотрите, душенька, вот в этом кошельке (вынимает кошелек из кармана) сотня луидоров, а в этом свертке (из другого кармана вынимает сверток) сотня дукатов. Всё его денежки!

Франциска. Ей-богу? А зачем же майор закладывает вещи? Он ведь заложил перстень…

Вернер. Заложил? Что-то не верится. Может, просто хотел сбыть старый хлам.

Франциска. Какой же это хлам? Драгоценный перстень, вдобавок полученный из рук любимой.

Вернер. Вот тут собака и зарыта. Из рук любимой! Да, да, такие штучки иной раз напоминают то, что вспоминать неохота, а потому их и стараются поскорее сбыть.

Франциска. Не пойму что-то!

Вернер. Солдатам чудо как хорошо живется на зимних квартирах. Делать им там нечего, они холят себя и нежат, да еще со скуки заводят знакомства, как полагают, на зимнее время, но бедные созданья, за которыми волочится солдатня, убеждены, что это на всю жизнь. Глянь — и на палец уже надет перстень; как это случилось, солдат сам не знает и частенько готов отрубить себе палец, лишь бы отделаться от этого дара.

Франциска. Неужто так было когда-нибудь и с майором?

Вернер. Конечно. В Саксонии. Будь у него по десять пальцев на каждой руке, они все были бы унизаны кольцами.