Драмы и комедии

К у з ь м и н (входит, надевает шинель и фуражку Пельтцера). Одевайся.

В и к а (надевая пальто). Куда же мы теперь?

К у з ь м и н. В лес, к Братке.

Поспешно уходят. Сцена некоторое время остается пустой. Приоткрывается дверь, и высовывается голова  Т а н и. Обведя глазами комнату, она быстро входит и направляется к кровати. Выдвигает из-под кровати чемодан и достает галстук.

Т а н я. Галстучек мой дорогой! Чуть я тебя не забыла. (Целует галстук.) Вот какая никудышная пионерка! Теперь я никогда с тобой не расстанусь. (Вешает галстук на плечо. Перебирает в чемодане вещи.) И книги жалко оставлять. Может, и в лесу читать можно. (Откладывает несколько книг.) Возьму. А платье? (Открывает шкаф, вынимает платье.) Это самое лучшее у меня. Отнесу к тете Наде. (Прислушивается.) Машина. (Взглянув в окно.) Немцы. Сюда идут. (Бросает в шкаф платье и закрывает дверку.) В подполье спрячусь. (Бежит на кухню и с ужасом выбегает оттуда.) Скажут, что я убила. (Залезает под кровать.)

В комнату входят  д в а  с о л д а т а  с автоматами, Н а г е л ь  и  М ю л л е р  с пистолетами в руках. С к р о б а т  в черном плаще. Лицо его закрыто капюшоном.

Н а г е л ь. Улетела дичь.

Солдаты с автоматами обходят комнаты.

М ю л л е р. В этом еще надо убедиться.

П е р в ы й  с о л д а т. Там никого нет, господин майор.

Н а г е л ь. Интересно, квартиру временно оставили или совсем?

М ю л л е р. Она не была заперта.

Н а г е л ь. Если временно, тогда в квартире обыска не делать, вещи все пусть остаются так, как есть, будто нас здесь и не было.

В т о р о й  с о л д а т. Здесь только что был кто-то, господин майор. Чемодан открыт, и книги на полу. (Заглядывает под кровать и, отпрянув, направляет автомат.) Он здесь.

Все схватились за оружие.

Н а г е л ь. А ну вылезай, кто там есть!

Ответа не последовало.

Достать!

Солдат рывком отодвигает кровать. С пола поднимается  Т а н я. Она стоит под наведенными на нее дулами, прижимая к груди галстук. Дула медленно опускаются.

М ю л л е р. Пионерка.

Н а г е л ь. Что ты здесь делаешь?

Т а н я. Это мой дом.

Н а г е л ь. Что же ты в своем доме под кровать прячешься?

Т а н я. От немцев все прячутся.

Н а г е л ь. Все плохие люди — партизаны.

Таня молчит.

Ты тоже партизанка.

Т а н я. Я еще девочка.

Н а г е л ь. А когда вырастешь?

Т а н я. Тогда вас здесь не будет.

Немцы переглянулись.

Н а г е л ь. С кем ты здесь живешь?

Т а н я. С мамой.

Н а г е л ь. Где мама?

Т а н я. Стирает белье у одного начальника.

Н а г е л ь. Когда придет?

Т а н я. Сегодня не придет. Ночью ходить нельзя.

М ю л л е р. Кто здесь еще живет?

Н а г е л ь. Зачем нам это знать. Пусть живут на здоровье. (Тане.) Вот видишь, ты нас боялась, а мы тебя не трогаем, хотя ты и пионерка. И в квартире ничего не трогаем. Это от нас сбежал один преступник. Нам сказали, что он к вам во двор забежал. Вот мы и ищем. Просим извинить за беспокойство. (Солдатам.) Обыскать двор!

С о л д а т ы  уходят.

М ю л л е р. У меня есть кое-какие соображения, господин майор. (Косится в сторону Скробата.) Я хочу поговорить с вами наедине.

Н а г е л ь  и  М ю л л е р  выходят в соседнюю комнату. Таня стоит в прежней позе. Скробат смотрит на Таню сквозь отверстие в капюшоне, садится на стул, барабанит пальцами по столу. Таня с ужасом смотрит на его пальцы. Скробат спохватился, прячет руки, но уже поздно.

Т а н я (хрипит, бьется в судорогах). Черн… черн…

С к р о б а т (бросается к Тане). Тише!

Т а н я (вырывается, распахивает окно, кричит). Черные ногти! (Пытается выпрыгнуть в окно.)