Драмы и комедии

Г о р л о х в а т с к и й. Вы были с нею. Меня тут совсем не было. Закройте за мною окно… Теперь понимаете?

Т у л я г а. Признаться, не совсем.

Г о р л о х в а т с к и й (шипит). Господин полковник! Не прикидывайтесь дурачком!

Т у л я г а. Понимаю, Александр Петрович. Все понимаю!

Г о р л о х в а т с к и й. Давно бы так. (Вылезает через окно на улицу.) Туляга закрывает за ним окно.

Т у л я г а (разводит руками). Ничего не понимаю! Растолкуйте хоть вы, товарищ Зелкина.

З и н а (вытирая слезы). Сейчас вас будут бить.

Т у л я г а. Меня? За что же меня бить?

З и н а. Вон уже дверь открывают…

Широко раскрываются двери. В кабинет врывается  А н н а  П а в л о в н а. За нею  о с т а л ь н ы е. Все на мгновение остолбенели, увидев Тулягу с Зиной. Потом гнев Анны Павловны сменяется приступом смеха.

З е л к и н (Зине). Так вот ты с кем, негодница?

З и н а. Отстань! (Отталкивает его и, пробираясь сквозь толпу, уходит.)

З е л к и н. А с вами, любезный, я сейчас рассчитаюсь! (Подступает с кулаками к Туляге.)

Т у л я г а (закрыв лицо руками). Что вы от меня хотите, товарищ Зелкин?

З е л к и н. Я тебе покажу, старый развратник! (Хочет ударить его.)

Входит  Г о р л о х в а т с к и й  с портфелем.

Г о р л о х в а т с к и й. Что тут такое происходит? В чем дело?

А н н а  П а в л о в н а (подбегает к нему). Ой, Шура, если бы ты видел, что тут было!

Г о р л о х в а т с к и й. Да тут и сейчас безобразие!

А н н а  П а в л о в н а. Зелкину вот с этим (показывает на Тулягу) застали тут.

Г о р л о х в а т с к и й. Фу, какая гадость! Другого места не нашли.

А н н а  П а в л о в н а. А женщина какая-то здесь сидела в коридоре, так выдумала, что будто это ты с Зелкиной.

Г о р л о х в а т с к и й. Что это за женщина?

А н н а  П а в л о в н а. Черт ее знает, незнакомая. Такая языкастая баба. Да она тут где-то… (Оглядывается.) Нет, удрала уже…

Г о р л о х в а т с к и й. Никифор, задержи ее там! Черт знает что! С улицы сброд всякий лезет в кабинет. Сплетничают, развратничают! (Туляге.) Ну, и вы тоже… Старик ведь! Постыдились бы! В учреждении, да еще в моем кабинете, позволять себе такие вещи!

Т у л я г а. Александр Петрович!.. Это безжалостно… Вы же сами знаете…

Г о р л о х в а т с к и й (грозно). Ничего я не знаю, товарищ Туляга! Хотя мне и следовало бы знать, откуда у вас такие замашки.

Туляга часто моргает глазами и кусает губы.

Ну, ладно, товарищи. Я думаю, что мы будем великодушны и простим ему на этот раз, взяв слово, что больше он ничего подобного себе не позволит. Надеюсь, что сор из избы выносить не будете, чтобы это не легло грязным пятном на наше учреждение. Прошу спокойно разойтись и работать! (Украдкой от жены говорит Туляге, который выходит последним.) Полагаю, что у вас хватит ума не болтать об этом!

Все расходятся. Остаются Горлохватский и Анна Павловна.

Г о р л о х в а т с к и й (жене). Ну, что ты скажешь на это? Ха-ха-ха! (Хохочет все громче.)

А н н а  П а в л о в н а. Такой тихоня, размазня! Кто бы это мог подумать! Ха-ха-ха!

Г о р л о х в а т с к и й. Седина в бороду, а бес в ребро.

А н н а  П а в л о в н а. А та сплетница сказала, что это ты с Зелкиной закрылся. Я чуть весь дом не разнесла!

Г о р л о х в а т с к и й. Ах-ах-ах! Как это нехорошо! И всегда вот так… Насплетничает тебе какая-нибудь баба, а ты, не проверив, с когтями на меня кидаешься.

А н н а  П а в л о в н а. Ну, довольно! Мир! (Обнимает его и целует.)

Г о р л о х в а т с к и й (треплет ее по плечу). Бедовая ты у меня, Нюра!

А н н а  П а в л о в н а. А как твоя научная работа?

Г о р л о х в а т с к и й. Работа почти готова. Вот гляди, какой у меня тут научный аппарат.

А н н а  П а в л о в н а (нежно). А как машина? Скоро будет?

Г о р л о х в а т с к и й. Подожди… Потерпи малость. Будет тебе белка, будет и свисток.

Стук в дверь.

Войдите!

Входит  Л е в а н о в и ч.

А-а! Наконец и партийное руководство вспомнило о нас грешных. Пора, давно пора, а то мы без руководства можем тут и ошибок наделать!

А н н а  П а в л о в н а  выходит.

Ты слышал, какую штуку отмочил сейчас Туляга?

Л е в а н о в и ч. Туляга? По-моему, он не способен ни на какие штуки.

Г о р л о х в а т с к и й. И я так думал. Однако в самом деле — в тихом омуте черти водятся. Несколько минут назад его накрыли с Зелкиной в моем кабинете.