Драмы и комедии

Д ж о н д о. Чего ты испугалась, Маня? Ты усомнилась во мне? Я на подлость не способен, даже фашистов так не убивал. Просто хочу сказать человеку пару слов.

Д ж о н д о  и  М и р и а н уходят.

Стена опускается.

М и р и а н  и  Д ж о н д о выходят перед стеной.

Д ж о н д о. Когда я исполню клятву, то постараюсь захватить моторную лодку. Если не удастся, тоже подамся в Керчь, может, и разыщу вас. Прошу тебя, не думай обо мне плохо. Я упрям, но, когда нужно, и отступать умею. Откровенно говоря, приятно, что ты так смело пошел за мной. Я тебя проверял. Уважаю мужественных людей, даже если они мои кровные враги!.. Об этом списке не беспокойся. Я выйду сухим из воды. Ни бог, ни черт мне не страшны!.. А за все остальное прости. После этой кровавой заварухи встретимся и, распивая грузинское вино вспомним сегодняшний день с улыбкой. (Пошел, останавливается.) Ай-ай-ай! Какие бывают люди! Трудно поверить. Хочу и не могу! (Тихо запевает песню.)

Мириан подпевает. Д ж о н д о  уходит.

М и р и а н (с улыбкой машет ему рукой). До свидания! Доброго пути! (Пишет на стене: «Уважаю мужественных людей». Уходит.)

ТРЕЗВАЯ И ПЬЯНАЯ ПРАВДА

Слышен цыганский романс. Стена поднимается. Видна комната, у стены — кушетка. Над ней — фотография молодого человека. У стола  Н а с т я  крутит ручную мельницу. Играет патефон. Стук в дверь.

Н а с т я (останавливает патефон, кидается за печку и выносит карабин). Кто там?

Г о л о с  М и р и а н а. Солдат.

Н а с т я. Какой еще солдат?

Г о л о с  М и р и а н а. Марфуша меня прислала.

Настя прячет карабин и открывает дверь.

М и р и а н (входит). Здравствуй, Настя!

Н а с т я (рассматривает его). Ты что, из плена убежал?

М и р и а н. В окружении был.

Н а с т я. Хочешь переночевать?

М и р и а н. Да, одну ночку. Больше не побеспокою.

Н а с т я. Откуда ты будешь?

М и р и а н. А тебе не все равно. Грузин я.

Н а с т я. Имей в виду, я не всех пускаю к себе в дом, хотя бы и от Марфы! Располагайся.

Мириан оглядывает комнату. Настя накинула платок, вышла. Мириан с улыбкой провожает ее взглядом. Настя внесла одеяло и кинула на кушетку.

М и р и а н. Настя, ты казачка или…

Н а с т я. А тебе не все ли равно? Кто же сейчас чистой крови? (Вновь направилась в другую комнату.) Я тоже нахваталась всего понемногу. (Вынесла подушку и белье.) Бабушка с материнской стороны гречанка, а с отцовской, кажется, грузинка. (Говорит по-грузински.) Гамарджоба! Гмадлоб! Сулико!

М и р и а н. Ты что, одна?

Н а с т я. Да, с этой проклятой войной я совсем одна осталась. Только грохот пушек и слышу! Соскучилась я по человеческому голосу. Даже соседей никого нет.

М и р и а н. А ты не боишься?

Н а с т я. Чего бояться? Я ничего не боюсь — ни грома, ни штыков, ни самого дьявола. Холера в бок всем этим немцам… и другим тоже. Кто по-хорошему, того я угощу как друга, а врага встречу как врага. Мне сейчас все равно, что фашисты, что коммунисты. Ты не удивляйся, я прямой человек, как штык. Это проклятое солнце кому хочешь светит, а для меня ему и лучика жалко. (Смотрит на фотографию.) Будь прокляты те, кто отнял у меня мужа!..

М и р и а н. Давно о нем не слышно?

Н а с т я. Да как в армию забрали — ни одного письма. Я чувствую, нет его в живых, убили… А то как-нибудь ухитрился бы прислать весточку…

М и р и а н. Сейчас трудно с этим делом.

Н а с т я. А может, и жив где-нибудь… Но мне от этого ни жарко, ни холодно… Как тебя зовут?

М и р и а н. Мириан.

Н а с т я. Ты, наверное, устал. У меня банька приготовлена, пойди, попарься. Смотри, какую мягкую постель я приготовила! Хочешь, спрячу тебя до конца войны…

М и р и а н. Настя, я не один. Меня ждет… товарищ.

Н а с т я. Тоже солдат?

Мириан кивнул утвердительно.

Пусть идет. В двух комнатах мы свободно можем разместиться. Ну иди, веди своего дружка.

М и р и а н  уходит. Настя перед зеркалом прихорашивается, мурлычет песенку. Входят  М а й я  и  М и р и а н. Настя увидела Майю в зеркале, обернулась.

М а й я. Здравствуйте!

Н а с т я (строго). А это еще что за птичка? Откуда она прилетела?

М и р и а н. Это и есть мой товарищ.