Дрейфующая станция СП-40 бис

– И пойми, мне напарник будет нужен. И не на раз. Вот, товарищ капитан третьего ранга мог бы. Но это не его дело. Он – командир. Так что я тобой зазря рисковать не собираюсь. А буду потихоньку натаскивать. И, вот, такой спокойный выход, как сейчас – самое лучшее начало для нашей с тобой будущей плодотворной работы. Я уверен, что нет там, на этой станции живых. Ни людей, ни зверюшек каких, – продолжался гипноз. Неторопливая речь главстаршины, льющаяся без пауз и рывков, мягкой, но неумолимой волной набегала на мозг Левшакова. И, как ни странно, Алексей начавший было волноваться, стал успокаиваться.

– Так! Мы готовы, командир, – заметив положительные изменения в состоянии Алексея, доложил главстаршина.

Распахнули дверь. Морозный свежий воздух рванулся в салон. “Где-то минус двадцать, влажность процентов пятьдесят, ну, и ветерок… Терпимо,” – автоматически отметил Алексей, привыкший за месяцы, проведённые на Земле Франца-Иосифа, сверять свои ощущения с приборными измерениями и наловчившийся быть ходячей зимней метеостанцией.

Станция встретила разведчиков тишиной: ни скрипа, ни шуршания, даже ветра не слышно… стих ветер… И ни одной тропки, ни единого следа. Что-то напрягало в этой картине. Чайка, подойдя к глухой стене одного из балк'oв и, наказав Алексею смотреть по сторонам, сам стал внимательно осматривать основание балк'a и лёд, на котором тот стоял. А Левшаков, тут же забыв о приказе главстаршины, как зачарованный следил за действиями своего напарника, автоматически отмечая в памяти действия старшего товарища. Вот, попытка подсунуть палец под полоз. Неудача. Затем палец главстаршины прошёлся вдоль полоза. Рукавица смахнула снег со льда. Ладонь погладила лёд. Раздалось удивлённо-недоверчивое “хм”. Немного ошалевшие, но весёлые глаза Чайки поднялись на Левшакова:

– Чудны дела твои… – произнёс главстаршина, – Потом, потом, лейтенант, объясню.

Взмах руки Степана и напарники молча направились по часовой, в обход строений.

Прошли мимо стоящей на отшибе метеобудки. Алексей не утерпел – заглянул в ставшее за несколько зимних месяцев хорошо знакомым её метеорологическое нутро. Всё целое и работоспособное: термометр показывал минус 21 по Цельсию, а гигрометр – 48 процентов влажности. “Ну, я так примерно и думал,” – чуть самодовольно отметил Левшаков, – “Ветер, вот, только стих, чашки анемометра почти не шевелятся…” А мысль младшего лейтенанта потекла дальше: “Надо будет потом дверцу починить…” И Алексей ухмыльнулся, поняв, что уже считает метеобудку своей.

Строения станции были установлены так, что пять строений: три балка и два странных сруба образовывали небольшую квадратную площадь со стороной в метров 15. Третий сруб стоял слегка на отшибе – на северо-востоке от прочих строений.

Обход станции по кругу продолжался – и снова никаких следов пребывания здесь людей или животных. Девственно чисто. Если не считать бульдозера со вскрытыми потрохами двигателя. Некоторые его детали валялись на завернувшемся от ветра и подзанесённым снегом брезенте рядом с дэтэшкой. Словно вчера в движке копались. Даже пятна масла на брезенте выглядели совсем свежими. Но никаких следов людей… “Мистический триллер какой-то,” – даже до неопытного в чтении следов Алексея стала доходить несообразность наблюдаемого натюрморта.

Разведчики подошли к бочкам. Стараясь не греметь (хоть и явно нет никого, но шуметь почему-то не хотелось), попытались слегка качнуть их. С трудом получилось – бочки полнёхоньки оказались! Интересно, чем? Несколько бочек валялись в стороне. Явно пустые. А одна не совсем пустая оказалась – из неё немного натекло на лёд. Алексей макнул палец в лужицу, понюхал. Озвученный диагноз не подлежал сомнению:

– Дизтопливо.

Чайка согласно кивнул, а потом добавил:

– Лейтенант, обрати внимание – лёд-то совсем соляркой не пропитался, словно совсем недавно пролилось. А люди где? Ой, странно это всё… Ладно, идём строения обследовать.

Начали с самого крайнего здания, что стояло слегка на отшибе, в северо-восточном углу станции. Это был один из тех трёх странных срубов. Размер сруба в плане – метров шесть на восемь. Есть странность – окон нет у “избы”. Но двери имеются. Даже две. Обе на узких стенах строения: на южной стороне – вполне обычная, хоть и весьма крепкая на вид дверь, а на северной стене – ворота почти во всю ширину стены. Обе двери закрыты на наружные квадратные в сечении деревянные засовы, больше похожие на брёвна среднего размера. Капитально, надёжно. И аккуратно. “Точно немецкая работа,” – вновь подумалось Алексею.

Чайка тем временем, рассматривая угол сруба, произнёс:

– Канадка.

– Что “канадка”? – не понял Алексей.

– Рубка “канадка”, или “канадская чашка”, если быть точнее, – пояснил главстаршина, – Потом объясню, чем она от простой “чашки”²⁴ отличается.