Дрейфующая станция СП-40 бис

Почти час полёта – долой. И только безжизненная ледяная пустыня – слева и безбрежный океан – справа. И никаких островов! Океан, правда, оказался совсем не безжизненным. Совсем наоборот! Жизнь в нём даже не пряталась. Пару раз наблюдали стада китов. Совершено фантастических размеров. Что стада, что сами киты. Морские гиганты спокойно, мерно то погружались, то всплывали, выдыхая из себя сверкающие на солнце всеми цветами радуги фонтаны воды. И плыли куда-то по своим непонятным делам, блестя на солнце тёмными могучими спинами. И ни одного китобойного судна! На краю плавучих льдов несколько раз видели лежбища то ли тюленей, то ли моржей. И снова ни одного судна-охотника, ни гринписовского судна! Как-то для современной Земли эта картина не представима. Чайка, взглянув раз, заявил, что только на одном лежбище – больше сотни тысяч голов. И, мол, он, Чайка, такого даже на острове Тюлений в Охотском море не видел. “Как он их посчитал? Ладно, ему видней. Но это значит – что и рыба водится в море преобильно! Итак – еда здесь есть. Это плюс. Хоть и однообразная – это минус. Но как-то пока всё не очень гостеприимно для человека. А стоящая на льдине холодная металлическая коробка с крыльями, в которую, понятно, превратится после неизбежной посадки самолёт – какое-то не самое удобное пристанище. Пусть даже временное. Пока их не найдут. Хотя, ой, что-то я сомневаюсь, что здесь есть спасатели… И, вообще, где это самое здесь?” – думал Алексей, прильнув лбом к стеклу иллюминатора слева по борту – надо ведь кому-то и в сторону безжизненной пустыни наблюдение вести.

Чайка, наблюдавший по этому же борту, решил дать отдохнуть глазам – передал бинокль Алексею. Пока Левшаков подстраивал под себя оптику, Иванцов докладывал Бергу, что топлива осталось минут на 50 полёта, максимум – на час. Надо срочно искать место для посадки!

Сначала Алексею показалось, что это какой-то мусор на внешней стороне линз бинокля. Взглянул на линзы. Нет, чистые. Чуть подкрутил настройки и одно пятнышко “пыли” разделилось на несколько. Стало понятно, что это что-то, стоящее или лежащее на снегу. В нескольких экземплярах. Причём несколько пятнышек были довольно яркого, какого-то буро-оранжевого цвета. И тут догадка ударом электротока пронзила мозг наблюдателя: “Ёлки-палки! Это же балк'u! Обычные полярные балк'u!” И тут же озвучил своё открытие:

– Слева-впереди наблюдаю несколько строений. Удаление… м-м-м… не могу сказать, опыта нет. Азимут относительно направления движения около 30 градусов влево, – и передал бинокль Бергу.

– Хм… как Вы только смогли идентифицировать эти пятна? Строения… – с сомнением сказал Берг. Но тут же скомандовал пилоту смену направления движения, – Доверимся Вам, Алексей.

Спустя несколько минут стало ясно, что Левшаков не ошибся…

“Кашалот” на малой скорости и высоте сделал круг над строениями. Типичная дрейфующая полярная станция. Но только не современная, а годов так шестидесятых-семидесятых. И явно заброшенная. Ни тропок, ни цепочек следов… Ни человека, ни собаки, ни медведя… Никого. Небольшие сугробы чистого нетронутого снега в затишках. Метеобудка с весящей на одной петле дверцей. Сбоку – явно нерабочий бульдозер. “На базе ДТ-54. Старичок,” – определил Чайка. Ещё какая-то мелкая рухлядь рядом. Топливные бочки, стоящие в несколько рядов. Несколько из них опрокинуты и раскатились в разные стоны – явно пустые. И шесть балк'oв. Три хоть и старых, выцветших и давно потерявших свой изначальный яркий оранжевый цвет, но самых обычных. А последние три – очень, ну, очень странные. Срубы! На льдине! Полный сюрреализм!