Древнее китайское проклятие

— В чем суть проблемы?

— Мне надо с ним поговорить.

— А нормально пообщаться вы не можете? В смысле, в реале?

— В реале абонент временно недоступен. Короче, рисую ситуацию…

— … .м-да. На чужой территории играть опасно. Да еще в самом логове противника.

— Шлем дам. Дядин. Только помоги.

— Очень надо, Гермий?

— Очень, Морфей. И благодарность моя не будет иметь границ.

— Чего она стоит, твоя благодарность? Нищий нищему мешок золота не одолжит. Но я тебе помогу в память о былых временах. Мы, бывшие, должны держаться вместе.

Дело провернули ночью. Сами понимаете, если бы Герман заснул днем, это вызвало бы у его стражников определенные подозрения, а ночью, да еще после того, как он вдоволь наигрался со своей временной хозяйкой…

Морфей прикоснулся к его сознанию и привел ко мне, пока тело продолжало крепко спать и даже похрапывать.

Я сидел в кресле и разливал вино из амфоры по кубкам.

— Где мы? — спросил Герман.

— В астрале, — сказал я.

— Не похоже на астрал, — сказал Герман.

— Потому что это не астрал смертных, — сказал я. — Это наш астрал, астрал богов. И ты в нем едва ли не первый чужеродный гость.

— Я вас оставлю, — сказал тактичный Морфей. — Наговоритесь, позовете меня. Обратно провожу.

— Спасибо, — сказали мы хором, и Морфей удалился.

— Ты не представляешь себе, как я рад тебя видеть, Гермес, — начал Герман.

— Представляю. Даже очень хорошо представляю.

— Здесь хорошо. Здесь я — снова я, а там… бррр… — Его передернуло. — Ты можешь помочь мне там, Гермес? — спросил он.

— Нет, — ответил я. — Там ты можешь помочь себе сам. Только ты. А я могу помочь тебе здесь. Хочешь о чем-нибудь поговорить?

— Ага, — сказал он, отпивая вино. — Хочу. Хочу припасть к источнику твоей мудрости, Гермий.

— Ты льстишь старому богу, причем делаешь это безбожно, прости за каламбур. О чем будем беседовать?

— О мрачном. О богоубийстве.

— Ты прав, не самая веселая тема.

— Хочу посоветоваться с тобой как с экспертом. Это возможно?

— В принципе ничего невозможного в мире нет. Многие боги провозглашали себя бессмертными, но на самом деле все это ложь и происки пропаганды — бессмертных богов нет. Скандинавские боги друг друга поубивали, отмечались ребята в индуистской, шумерской, персидской и египетской мифологиях. Да и у нас, греков, пара случаев была, правда, до убийства дело все-таки не дошло.

— Это игры богов. Меня интересует другое. Может ли смертный убить бога?

— Может. Геракл оглашенный чуть моего братца Аполлона в Дельфах насмерть не зашиб, хорошо, папа вмешался вовремя, по углам растащил. Во время троянской заварушки многих наших поранили, мы и самоустранились. В принципе смертный может. Есть способы. Их два. Один медленный, но верный. Надо подорвать веру в мешающего тебе бога, и сила его будет уменьшаться, пока не исчезнет совсем, что с нами со всеми и происходит. Правда, способ этот требует много времени, фактически продолжительности жизни нескольких поколений. И лично ты итога своих стараний можешь и не увидеть.

— А второй способ?

— Второй способ быстрый. Но, как и всякие быстрые способы, он очень рискованный. Я говорю о непосредственном убийстве. Убийстве самой божественной сущности.

— И что для этого требуется?

— Да то же самое, что требуется для рождения бога. Вера. Ты должен верить, что способен убить своего врага, и тогда ты сможешь это сделать. Вера твоя должна быть сильна и неколебима, она должна быть не менее крепка, чем вера других людей в этого бога. И тогда будет неважно, какое оружие ты изберешь. Меч, лук, топор или пистолет. Хоть из рогатки стреляй.

— Такие случаи имели место?

— Имели. Многие пантеоны исчезли бесследно в результате того, то люди сами убивали своих богов. Разочаровавшись в них, завидуя им или просто разозлившись. О тех богах не осталось даже мифов, только мы, бывшие, и помним, что они существовали когда-то. С неоперившимися богами, типа ваших, это даже попроще. Но, понимаешь, друг, это очень опасно. Это палка о двух концах.

— Никогда не видел палку, у которой был только один.

— Если ты будешь верить в то, что ты способен убить бога, одновременно это будет означать и то, что ты веришь в этого бога, и тогда он может убить тебя. Пока ты не веришь, ты в безопасности, но…

— Я понимаю, — сказал Герман. Но вряд ли он понимал.

— Ты ничего не добьешься, — продолжил я. — Ты можешь уничтожить материальное воплощение, но сама идея останется и призовет новое воплощение. Все, что ты можешь выиграть, это немного времени.

— Возможно, это как раз то, что нам всем нужно. Немного времени. Глядишь, оно пройдет, а там и идея изменится.

Я покачал головой. Идеи живучи.

— Ты на самом деле хочешь сделать это?

— Я помогаю им прийти в этот мир, — сказал он. — Но я этого не хочу. Я хочу убрать их из него.

— Они обретают силу, — возразил я, — во многом и благодаря твоим стараниям. Если ты хочешь что-то делать, надо делать это быстро.

— Ты можешь промыть мне мозги? — спросил он. — В реальном мире.

— Ты сам их себе промыл, — ответил я. — Тут я бессилен.

— Это сон. И в этом сне я прежний. А когда я проснусь, я снова буду… ты видел это? Он покраснел даже в астрале.