Древнее китайское проклятие

Она же пустая внутри. Она же только для постели и создана и вне постели ничего собой не представляет.

Кукла.

— Я задала тебе вопрос, Песик. Почему ты прекратил работу?

— Надоело, — ответил я.

— Да как ты сме… Почему ты так говоришь со мной, любимый?

— У тебя очень точное имя, — сказал я. — Я не смог бы подобрать лучше. То, что у нас с тобой было, — это не любовь. Это порнография.

Ее личико исказила гримаса ярости.

— На колени, раб!

Я пожал плечами, и тут ее взгляд упал на обломки ноутбука.

— Что ты наделал?

Я покачал головой, и оковы упали с меня. Когда-то я надел их на себя сам, но это была моя большая ошибка. У нее больше нет власти надо мной.

— Ты ничего не добьешься, смертный. У нас есть распечатки.

— Но у вас нет продолжения.

— Кто-нибудь напишет его за тебя. И когда мы придем к власти, наша месть будет страшна. Ты проклянешь этот день. День, когда ты вызвал мое неудовольствие!

— Ты не слишком очаровательна, когда сердишься, — сказал я, и одежда вернулась на мое тело.

Тогда она бросилась на меня. Разъяренная фурия в сексапильном прикиде. Я увернулся от ее броска, и она упала на кровать.

— Подожди следующего, — усмехнулся я, помахал ей ручкой и пошел на выход.

Она разорвала подушку, и над кроватью пошел снег.

На выходе меня ждали трое. Вован, Фарт и Борис.

Последний явно не ожидал меня увидеть, потому как на лице у него застыла изумленная гримаса. Но пистолет, направленный на меня, стоящего в дверном проеме, не дрожал.

— Ты? — удивленно спросил он.

— Я.

— Ты вернешься и закончишь начатое, — приказал Фарт.

— Не думаю.

— Тогда ты умрешь. Боря, завали его.

Ну что ж. Так тому и быть. Я приготовился отбивать пули или в худшем случае переваривать свинец.

Борис почему-то медлил.

— Убей его, если хочешь по-прежнему пользоваться моим покровительством.

Это уже я немного перефразировал. Потому как в оригинале фраза звучала так: «Вали его, если моя крыша тебе и дальше катит».

— Нет, — тихо сказал Борис. Вид у него был не слишком уверенный. И не слишком верующий. — Я его знаю. Он хороший парень, нам помогал, и вообще… Неправильно это. Не по понятиям.

— Что? — так же тихо спросил Фарт. — Я сейчас не понял. Ты на кого попер? Совсем рамсы попутал?

Мне показалось, что в этот миг Фарт слегка сбавил в объеме. И росту в нем тоже поубавилось. «Слишком мало верующих, — подумал я. — А тут еще сомневающиеся нашлись».

— Не было фарта, — сказал Борис. — Не было. Никогда не было. Ну и не надо.

Он выстрелил Вовану в грудь, и когда тело его бывшего адъютанта упало на пол, рост потенциального бога уменьшился еще на пару сантиметров.

Но сам Борис хоть и сомневался, а все же продолжал в него верить. Потому что никаким другим образом нельзя объяснить тот факт, что Фарт оторвал ему голову.

Не вошедший в полную силу бог ничего не сможет сделать человеку, который в него не верит.

И стал еще меньше. Теперь наш рост почти сравнялся, и я уступал ему какой-то жалкий десяток сантиметров.

— Нельзя так с верующими, братан, — сказал я.

Его рука потянулась ко мне, но застыла на половине пути.

— Я все равно тебя достану, — пообещал он. — Землю буду грызть, а достану. Веришь?

— Ответ спроси у Станиславского, — хохотнул я.

В колонном зале я встретил Двуликого Рейтинга.

— Молодой человек, вы даже не понимаете, сколь чудовищна ошибка, которую вы совершаете, — затараторил он сразу на два голоса. — Ведь в данный момент вы противопоставляете себя всему обществу, которое создало нас, и тем самым беретесь его судить, а эта функция не свойственна…

Я не стал ему отвечать. Несколько десятков метров он бежал за мной, вещая мне в ухо и пророча самые жуткие последствия, но потом отстал.

Тяжелая артиллерия ждала меня у лифта. Главная сладкая парочка нового русского пантеона. Бакс Всемогущий и жена его Евра.

— Стой, дурак, — сказал Бакс. — Неужели ты думаешь, что сможешь что-то изменить?

— Может быть, и не смогу. Но помогать вам точно не буду.

— А может, тебе больше по вкусу Коммунизм? Может быть, ты все-таки считаешь, что деньги — зло?

— Не совсем. Против денег я ничего не имею. А вот лично вы мне сильно не нравитесь.

— Глупец.

— С дороги, идол.

— Здесь ты не пройдешь.

Они с женой стояли плечом к плечу, и выражение их лиц напомнило мне отца Павлика Морозова.

— Значит, я найду другую дорогу.

Я повернулся к ним спиной, и тут на мое плечо легла тяжелая рука бога.

Значит, не зря он пантеон возглавил. Верят в него многие уже, если материальность проявляться стала. И еще какая материальность!

Развернул он меня и прямо перед собой поставил.

— Дурак ты, — сказал он. — Дураком был, дураком и помрешь. Сам посуди, час мой близок, и скоро я обрету могущество, о котором ты, смертный, не имеешь ни малейшего представления. И что, ты всерьез думаешь, что его надо использовать на благо людям?

— В общем-то да.

— Ты не понимаешь, — сказал он. — Уже сейчас я могу многое, а скоро буду способен на гораздо большее. Я могу, например, избавить население вашей страны от комаров. Это полезно? Это благо?

— Средство от комаров уже изобретено. Оно называется «Фумитокс».