Древняя Русь и Скандинавия: Избранные труды

К комплексу наиболее ранних источников, упоминающих народ рос, принадлежит сообщение Вертинских анналов (839 г.) о появлении в Ингельгейме у Людовика Благочестивого послов от некоего «кагана» к византийскому императору Феофилу, которые назвались росами, а на деле оказались свеонами (шведами)[896]. Наконец, о том же времени как начале более или менее регулярных контактов европейского севера и Византии говорят и археологические источники: появление византийских импортов в Скандинавии (впрочем, в IX в. малочисленных), включение византийских милиарисиев в состав кладов арабских монет[897], а также греческое граффито Zαχαϱιας на арабской монете из Петергофского клада, зарытого в самом начале IX в. и содержащего монеты со скандинавскими руническими, арабскими и, возможно, хазарскими руническими надписями[898].

Однако ни один из упомянутых зарубежных источников не содержит прямых свидетельств использования росами Днепровского пути в начале IX в. Напротив, некоторые из них скорее указывают на то, что скандинавы достигали Черного моря по Волге (с волоком Волга-Дон?). О том же говорят и маршруты поступления арабского серебра на север Европы: преимущественно по Дону[899]. Упоминание «кагана» в Вертинских анналах, которое породило историографический штамп о существовании в 830-е гг. в Среднем Поднепровье восточно-славянского государства, чей правитель носил титул каган, наиболее естественно соотнести с главой хазарского государства, а росов-свеонов рассматривать как членов хазарского посольства в Византию[900] (именно в 830-е гг. между Византией и Хазарией происходит интенсивный дипломатический обмен, завершившийся тем, что император Феофил направил инженера Петрону Каматира для строительства крепости Саркел на Дону). Вероятно, магистралью, ведшей в Византию, мог на раннем этапе служить не только Днепровский, но и Волжский путь. Однако как в Поднепровье, так и на Дону и в Среднем и Нижнем Поволжье скандинавских древностей IX в. практически не обнаруживается, нет здесь и поселений, основание которых можно было бы связать с пребыванием скандинавов[901].

Очевидно, это говорит об отличном от Северо-Запада характере первоначального проникновения скандинавов на юг Восточной Европы и их деятельности на этой территории. Обусловлены же эти отличия могли быть как особенностями местных условий, с которыми столкнулись скандинавы в Среднем Поднепровье, так и целями их продвижения на юг. В IX в. Среднее Поднепровье было регионом с развитым производящим хозяйством, высокой плотностью земледельческого населения и густой сетью поселений, которые образовывали своего рода гнезда вокруг укрепленных городищ, где процветала ремесленная деятельность[902]. Эти условия сами по себе требовали от скандинавов иной, нежели на Северо-Западе, тактики. Но иными были и стимулы, влекущие скандинавов на юг.

До середины – второй половины IX в. Среднее Поднепровье представляется транзитной зоной, через которую проходили редкие отряды наиболее предприимчивых и удачливых «морских конунгов», наслышанных о богатствах Востока и Византии. На протяжении первой половины IX в., а вероятно, и с более раннего времени, они разведывают и осваивают речные пути, ведущие через Волгу и Днепр в Черное море и далее в Византию. Судя по имеющимся сведениям, они стремятся к быстрому обогащению с помощью грабежа, а не установлению регулярной торговли, т. е. их цели в данном регионе принципиально не отличаются от целей викингских отрядов в других областях Европы. Они нападают на города Западного Причерноморья (Амастриду) и Константинополь, но не задерживаются на своем пути и соответственно почти не оставляют отчетливых следов в материальной культуре. Лишь временами они вступают в контакты с местными правителями, подчас оказываются у них на службе, но не оседают у них надолго.