Древняя Русь и Скандинавия: Избранные труды

Консолидировавшийся правящий класс Древнерусского государства стал меньше нуждаться в постоянных подсобных силах и погостах[991]. Событие, отмечающее новое отношение к варягам, описано в летописи под 980 г.: Владимир Святославич, утвердившись в Киеве при помощи варягов, не дает им дани, часть их сажает по русским городам, часть отпускает в Константинополь, причем в послании к императору рекомендует поступить с ними так же, как он сделал на Руси – рассредоточить, а не держать в столице. Переход от преимущественной направленности на внешнюю экспансию к задачам внутренней консолидации происходил в тот же период в Скандинавских странах: с этим процессом связан и упадок виков – прибрежных торгово-ремесленных центров, в том числе Бирки, Хедебю в конце X в.

Это, естественно, приводит к значительному сужению функций, выполняемых скандинавами в системе государственного управления и к сокращению числа норманнов в Древней Руси[992]. В XI в. почти полностью прекращается приток новых выходцев из Скандинавии в аппарат управления, который обеспечивается местной феодализированной знатью. В связи с этим меняется и роль норманнов, попадавших на Русь.

Наиболее распространено в этот период обращение древнерусских князей к военной помощи скандинавских отрядов. И Владимир, и Ярослав неоднократно «посылали за море», чтобы пригласить варяжских воинов для усиления собственной дружины в моменты острой внутриполитической борьбы. И русская летопись, и особенно скандинавские саги дают яркое свидетельство того, что эти отряды выступали в качестве наемной силы, деятельность и формы оплаты которой определялись статьями заключаемого между великим князем и предводителем отряда договора[993].

Великокняжескую династию связывают со шведским и норвежским королевскими домами матримониальные отношения[994]. Наиболее известны по сагам и русской летописи браки Ярослава Мудрого и Ингигерды, дочери шведского конунга Олава Шётконунга, и дочери Ярослава Мудрого Елизаветы с будущим норвежским конунгом Харальдом Суровым Правителем. Наряду с этим королевские саги отмечают еще три брака представителей древнерусской и скандинавской знати[995]. Есть сведения и о других браках: так, в «Саге об Ингваре Путешественнике» упоминается о женитьбе «областного конунга» (fylkiskongr) «с востока из Гардарики» на дочери шведского короля Эйрика Победоносного[996].

Очевидно, упрочением династических связей можно объяснить неоднократное обращение скандинавских конунгов к русским князьям за политической и военной помощью при осложнении обстановки в государстве. Оказавшийся на Руси норвежский конунг Олав Трюггвасон с помощью Владимира набирает здесь дружину и при ее поддержке возвращает на родине трон. Спасаясь после поражения в междоусобной борьбе, в Новгород приезжает другой норвежский конунг, Олав Харальдссон, и, пополнив свою дружину, возвращается в Норвегию, чтобы продолжить борьбу. При этом он оставляет на попечение Ярослава своего сына Магнуса, который отбывает назад лишь несколько лет спустя.

Развитие межгосударственных отношений между Русью и Скандинавией отражается и в лексических заимствованиях из древнерусского языка в древнешведский. Вероятно, к этому времени можно отнести пополнение древнешведской лексики словами: groens < др. – рус. граница, tolk < др. – рус. тълкъ. Может быть, несколько более ранним является заимствование др. – швед. torg < др. – рус. търгъ.

Изменившийся характер русско-скандинавских отношений в XI в. находит выражение, с одной стороны, в постепенном сокращении норманнских древностей в материальной культуре Древней Руси. Среди немногочисленных находок скандинавских предметов XI в. на территории Древней Руси наиболее показательны вещи, обнаруженные в Суздале на усадьбе, вероятно, принадлежавшей представителю дружинной знати скандинавского происхождения. Наряду с привозными стеклянными изделиями и предметами вооружения византийского и ближневосточного производства на ней найдены скандинавские украшения, бытовые предметы[997], литейная формочка для отливки подвесок со скандинавской рунической надписью[998]. Отзвуком скандинавского элемента в древнерусской культуре является известный древнерусский подписной меч из Фощеватой, орнаментика рукояти которого чрезвычайно близка орнаментике готландских рунических камней, а на клинке – имя древнерусского мастера – Людота[999].