Древняя Русь и Скандинавия: Избранные труды

В интерпретации событий большинством исследователей возобладала точка зрения Адама: Олав воспользовался отсутствием ярла Эйрика и фактически захватил власть, навлекши на себя гнев не только Эйрика, но и Кнута[1063]. Однако отношение Кнута к подчинению Олавом Норвегии выглядит не столь прямолинейным. И говорит об этом, в первую очередь, сам ход событий, насколько он нам известен. С одной стороны, после установления в Норвегии власти Олава и вплоть до весны 1025 г. не отмечается никаких враждебных действий Кнута, хотя за это десятилетие Кнут неоднократно бывал в Дании, где решал вопросы управления страной и ходил походами на поморских славян. Не последовало противодействия закреплению Олава в Норвегии и со стороны ярла Эйрика (несмотря на то, что Олав изгнал из страны его сына и брата). С другой стороны, ярл Эйрик занял в Англии чрезвычайно высокое положение, а после административного раздела Англии Кнутом в 1017 г. получил в управление Нортумбрию. Все это дало основание У. Мубергу предположить, что возвращение Олава в Норвегию было инициировано Кнутом или, по меньшей мере, согласовано с ним, и Олав должен был действовать в качестве нового представителя Кнута; ярл же Эйрик получил Нортумбрию в качестве компенсации, т. е., по сути, вместо одного лена (правда, изначально бывшего его отчиной) был наделен другим леном[1064]. Действительно, такая индифферентность как Кнута, так и Эйрика труднообъяснима, даже если учесть сложности, с которыми Кнут столкнулся в Англии, тем более, что уже в 1017–1019 гг. они были, в основном, преодолены, и Кнут мог бы заняться урегулированием «норвежского вопроса». Более того, Олав – в глазах Кнута – мог иметь определенные преимущества перед ярлом Эйриком в качестве правителя Норвегии. Популярность ярла Эйрика в Южной Норвегии, отчине потомков Харальда Прекрасноволосого, была весьма низка, тогда как Олав, принадлежа к роду Инглингов, мог рассчитывать – и этот расчет полностью оправдался – на поддержку областных конунгов юга. Немаловажным обстоятельством для Кнута могла быть принадлежность Олава христианской вере[1065] и его стремление распространить христианство в Норвегии. Неслучайно Олав приезжает в Норвегию из Англии вместе с английским епископом Сигфридом (или Сигурдом)[1066].

Таким образом, ситуация на Балтике в 1015–1020/1021 гг. выглядит следующим образом: Кнут по преимуществу находится в Англии, где укрепляет свое положение, в то время как Дания с 1018 или 1019 г. управляется его наместниками и находится в нейтральных отношениях с Норвегией и дружественных (союзных, по мнению Адама) со Швецией. Швеция, находящаяся под властью Олава Шётконунга, резко враждебна Норвегии, но не ведет активных военных действий против нее и временами даже пытается урегулировать спорные вопросы путем переговоров и династического брака.

Какие же внешнеполитические действия предпринимает Ярослав в 1015–1020/1021 гг. в условиях острой борьбы за киевский стол, которая началась немедленно после смерти Владимира и в которой уже летом 1015 г. погибли младшие Владимировичи, Борис и Глеб, а также Святослав, убитые их сводным (или двоюродным) братом Святополком? Главный противник Ярослава на этом этапе борьбы, Святополк, был женат на польской принцессе, чей отец, Болеслав Храбрый, активно поддержал претензии Святополка на киевский стол и дважды вторгался на Русь, захватив Киев в 1018 г. Вплоть до смерти Святополка в 1019 г. Ярослав и Болеслав находились в состоянии войны, ведшейся с переменным успехом. В это время вырисовываются два основных направления международной активности Ярослава, целью которых были, во-первых, рекрутирование необходимых ему воинских контингентов, во-вторых, – нейтрализация Болеслава.