Древняя Русь и Скандинавия: Избранные труды

Исключительное употребление собирательного обозначения скандинавов в рассказах о событиях до 1037 г. свидетельствует, в первую очередь, о том, что исторические предания, возникшие в IX–X вв. и дошедшие до составителей древнейших летописных сводов, не сохранили информации о племенной принадлежности тех или иных героев (например, Рюрика или Олега). Такая информация, если она и присутствовала в изначальных повествованиях, была неактуальна в среде постепенно славянизировавшихся княжеских дружин и потому утрачивалась в процессе устного бытования сказания. Не имела она ценности и в силу личностных отношений местных правителей и прибывающих на Русь скандинавских отрядов, тем более что в одном отряде могли присутствовать представители разных скандинавских народов. Определение членов конкретной группы скандинавов по их этнической или политической принадлежности было несущественным в контексте личностных связей, значение имела лишь общая привязка пришельцев к определенному региону.

* * *

Характер контактов между Русью и Скандинавскими странами начинает меняться, насколько можно судить по сохранившимся письменным источникам, только в 10-х гг. XI в. После периода междоусобной борьбы, последовавшей за смертью Владимира Святого в 1015 г., победы над Святополком и заключением договора с Мстиславом, Ярослав стал великим князем киевским, а Русь превратилась в единое сильное государство. Тогда же возникают и консолидируются государства в Скандинавии: Дания при Свейне Вилобородом и Кнуте Великом, Швеция при Олаве Шётконунге и Энунде-Якобе, Норвегия при Олаве Харальдссоне.

Ранние признаки наступающих перемен можно усмотреть в описаниях двух случаев сватовства русских правителей в «Круге земном» Снорри Стурлусона. Первое имело место, судя по внутренней хронологии «Саги об Олаве Трюггвасоне», в 994 или 995 г. Некий Виссивальд, «малый» конунг из Гардарики, приезжает в Свеаланд, чтобы посвататься к вдове конунга Свеаланда Эйрика Победоносного (умер предположительно в 994 г.). Его предложение не только не было принято, но во время пира у Сигрид он вместе с другими претендентами на ее руку был сожжен в пиршественной палате, за что Сигрид получила прозвище Stórráða «Гордая»[1039]. Фольклорный характер сюжета (ср. сожжение «в истобке» древлянских послов княгиней Ольгой), однако, не исключает возможности отражения в нем реальных матримониальных связей русских князей и конунгов Упсалы, принадлежащих к роду Инглингов. Для нас, однако, важна не степень исторической достоверности данного сообщения[1040], а то, каким образом Снорри представляет себе процедуру заключения этого брачного союза. Согласно его повествованию (основанному на устной традиции), Виссивальд явился с предложением брака сам, в качестве, скорее, частного лица, нежели главы княжества или представителя княжеской династии Рюриковичей.

Каких-то 20 лет спустя Ярослав собирается жениться на Ингигерд, дочери конунга Свеаланда Олава Шётконунга. Надо отметить, что в момент сватовства (1018 г., брак заключен в 1019 г.) Ярослав не является великим князем, а сидит в Новгороде (т. е. его статус формально не отличается от статуса Виссивальда, хотя, конечно, как новгородский князь Ярослав имел существенные преимущества перед другими, кроме киевских, князьями), и положение его было еще не слишком устойчиво. Тем не менее, по рассказу Снорри, к Олаву прибывают с интервалом в год два посольства. Первое из них выясняет принципиальное отношение Олава к перспективам брака. Поскольку «Олав конунг хорошо принял их сватовство», следующей весной прибывает второе посольство «узнать, собирается ли Олав конунг сдержать обещание, данное предыдущим летом, и выдать свою дочь Ингигерд за Ярицлейва конунга». Ингигерд, не слишком расположенная выходить замуж за Ярослава, но не осмеливающаяся перечить отцу, ставит условием брака получение в качестве вена Ладоги и прилегающей области, а также пребывание на Руси в ее свите ярла Рёгнвальда и скандинавской дружины. Послы согласовывают условия матримониального союза, после чего Ингигерд в сопровождении Рёгнвальда отплывает на Русь к Ярославу[1041]. Совершенно очевиден «официальный» характер сватовства: с отправлением посольств, переговорами об условиях брака, заключением брачного договора. Оформление матримониального союза оказывается сложной процедурой, занимающей больше года.

Обмен посольствами становится с этого времени обычной формой межгосударственных отношений Руси и Скандинавских стран. Так, например, возвращению в Норвегию сына Олава Святого Магнуса, оставленного отцом у Ярослава, предшествует посольство (или несколько посольств) норвежских лендрманнов, с которыми обговариваются условия приезда Магнуса в Норвегию, в первую очередь, гарантии его личной безопасности[1042].