Снорри сообщает о приезде Эйнара и Кальва на Русь, дополняя повествование «Красивой кожи» указанием на созыв Ярославом совета, в котором участвуют «княгиня и другие его хёвдинги» и на котором норвежцам дается разрешение приехать к Ярославу, причем особо выделяется роль Кальва, который – по условиям соглашения – должен был стать приемным отцом Магнуса[1107]
. Снорри помещает рассказ о возвращении Магнуса в конец «Саги об Олаве Святом», видимо, рассматривая его не столько эпизодом правления Магнуса, сколько завершением противостояния норвежской знати и Олава: главные противники святого короля осознают свою ошибку и искупают ее, возводя на трон его сына Магнуса. На протяжении всей саги Снорри выделяет Эйнара Брюхотряса и Кальва, сына Арни, как главных, наиболее влиятельных представителей норвежской знати. Их отношение к Олаву: от нейтралитета при прибытии Олава в Норвегию (Эйнар) и даже готовности служить ему (Кальв) – к открытой вражде, вплоть до участия в битве при Стикластадире, и, наконец, к раскаянию (после провозглашения Олава святым и их ссоры с Кнутом) и желанию видеть на троне сына Олава Магнуса – воплощает отношение к Олаву всей норвежской знати. Неслучайно перипетии противостояния Олава и Эйнара Брюхотряса и Кальва, сына Арни, составляют основную фабулу второй половины «Саги об Олаве Святом». При таком вйдении ситуации инициатива приглашения Магнуса должна была принадлежать не каким-то купцам-солеварам, а тем самым норвежским нобилям, которые ранее сражались с Олавом и чьими руками он был убит. Именно поэтому, думается, Снорри не включил в свое повествование рассказ о деятельности Карла и Бьёрна, а отнюдь не из-за того, что счел эпизод «Гнилой кожи» недостоверным[1108]. Более того, ведущая роль Кальва в возвращении Магнуса отмечалась в висе Бьярни Скальда Золотых Ресниц, что – учитывая отношение Снорри к скальдической поэзии – могло также сыграть роль в исключении интересующего нас эпизода. Наконец, Снорри, как и «Красивая кожа», вводит в действие Ингигерд (хотя и очень неопределенно) как дань отчетливо обнаруживаемой в труде Снорри (и далеко не только у него) тенденции гиперболизировать влияние Ингигерд на Ярослава и управление Русским государством. Итак, наиболее существенное различие между рассказами о возвращении Магнуса в «Гнилой коже», с одной стороны, и в «Красивой коже» и «Круге земном» – с другой, лежит не только в отсутствии эпизода поездки Карла и Бьярни во втором случае, но, прежде всего, в общей тенденции повествования и в степени использования авторами сводов сюжетных и образных стереотипов, характерных для саговых повествований о пребывании скандинавов на Руси.Таким образом, хотя информация об активной (более того, инициирующей) роли Ярослава в возведении Магнуса на норвежский престол нашла отражение только в «Гнилой коже», специальных оснований для ее отклонения как недостоверной нет. Практика подкупа широко использовалась во все времена, в том числе Кнутом Великим, точно так же подкупавшим норвежскую знать и посылавшим соглядатаев для выяснения замыслов Олава Харальдссона несколькими годами раньше. Вместе с тем, цели, которые преследовал Кнут, достаточно очевидны. Причины же столь активной поддержки Магнуса Ярославом неясны[1109]
, тем более что в 1035 г. Кнут умирает, и его империя быстро распадается[1110]. Отсутствие информации не позволяет установить, какие практические выгоды получил Ярослав после восшествия Магнуса на престол, но очевидно, что своих целей Ярослав достиг, ибо и в последующие годы Русь и Норвегию связывают тесные отношения. Зимой 1043/1044 г. Ярослав выдает замуж свою дочь Елизавету за Харальда[1111], проведшего около 10 лет на Руси, а затем в Византии, и после возвращения ставшего соправителем Магнуса Доброго, а после его смерти в 1047 г. – королем Норвегии.Не менее дружественные отношения, видимо, продолжали связывать Ярослава и со Швецией, где до 1050 г. продолжал править сводный брат Ингигерд Энунд-Якоб, также сохранявший добрые связи с Норвегией: он оказал поддержку Магнусу при его возвращении, и саги не отмечают каких-либо конфликтов между этими двумя странами.