Древняя Русь : наследие в слове. Мудрость слова

«То, что прошло — это вечор, он был вчера; то, что будет — это утро, навстречу которому идет сегодняшний день, поэтому мы говорим — завтра» (от сочетания за-утра), — писал Ф. И. Буслаев. Когда мы находимся в движении — настоящего нет, хотя имеются формы его выражения, постоянно изменяющиеся. По отношению к сего-дня это дьнь сь, как наречие днесь; вовсе не сегодня, а ‘этот день’, самый близкий по времени, только этот, сей, у которого было вчера, у каждого днесь свое вчера. Чувствуется привкус древнего ощущения в кружении времен. Сегодня — это обобщенное и отвлеченное от конкретности действий днесь, уже не связанное с этим именно днем. Сегодня возникло достаточно рано, на это указывает изменение форм сочетания. Имя существительное дьнь переходило из одной парадигмы в другую, изменяя форму родительного падежа; изменялась и форма наречного сочетания: сего дне → сего дни → сегодня (с XIII в.).

Вечер был вчера и уже завершился на днесь; сегодня имеет продолжение в будущем — это утро, навстречу которому идет сегодня. Поэтому мы говорим завтра, а оно придет за утром, в той единственной последовательности, которой и полагается быть в пространстве времен. Завтра появилось с XVI в., но исходная форма заутра тоже могла употребляться в значении ‘завтра’. «Не дѣите мене днесь, а заутра поиду из города» (Новг. лет., 1216 г.) — «не трогайте меня в этот день, а назавтра я и сам уйду».

Вчера и завтра очень тесно связаны с исходным значением своих корней, и по многим текстам видно, что в совместном употреблении они могли обходиться без использования соединяющих их днесь или сегодня. Вот описание сговора в XIV в.: «Не хожаше зять по невѣсту, но приводяху вечеръ, а заутра приношаху по ней, что вдадуче»: приводили невесту в дом к жениху, и только назавтра приносили приданое.

Попарные формулы выстроились в общую последовательность времен по типу того, как это происходило и с выражением категории времени у глагола, и теперь у нас представлена трехчленная формула, появлением которой мы обязаны средневековому принципу градуальности: вчера — сегодня — завтра.

Тогда — теперь — потом.

Тогда и по форме очень древнее слово, как и должно быть: ведь это указание на прошлое. Теперь из то-пьрво ‘то первое, начальное’, и значило оно все, что угодно: и ‘только что’, и ‘тогда’, и ‘теперь’. Впервые топерь стало современной формой теперь в тексте Ипатьевской летописи под 1172 г., сменив неопределенное по смыслу наречие ныне («то перво полкъ идеть назадѣ»). В «Повести временных лет» рассказывается о крещении князя Владимира в Корсуни в 988 г. Владимир ослеп по Божьему изволению, и крещение должно было его «оздравити»; и как только епископ возложил на князя руки — «абье (тотчас) прозрѣ», испытав «напрасное (моментальное) ицѣление; и прослави Бога, рекъ: “То перво увидѣхъ Бога истиньнаго!”». Наречие сохраняет здесь значение исконного сочетания слов — ‘впервые’, и вместе с тем — ‘сейчас’. Символическое толкование глаголов вѣдѣти и видѣти в их взаимных отношениях в этом рассказе очевидно. Нелишне добавить, что и сочетание то пьрво восходит к выражению въ то пьрво ‘тогда’ (Материалы, 2, с. 1768). Тексты ХІ-ХІІ вв. дают значение ‘только что’: в той же Ипатьевской летописи под 1114 г., а еще раньше в древнерусском переводе «Жития Андрея Юродивого», о герое которого сказано, что был он настолько юн, что имел «брадицю то пьрво възникающю» (только-только обозначилась бородка) (Материалы, III, с. 950). По-видимому, новое значение ‘сейчас’ у наречия развивается постепенно и окончательно оформляется уже в измененной форме: то пьрво → топерь → теперь (последнее по фонетическим основаниям не могло возникнуть ранее конца XII в.). Таким образом, последовательность развития значений такова: ‘тогда’ → ‘только что’ → ‘теперь’. Движение смысла знаменует перенос от прошлого через момент наступившего в настоящее время. Прошедшее время отступает в сферу настоящего, но о будущем речи еще нет.

Что же касается формы по-томь, уже сочетание предлога с косвенной формой местоимения указывает на то, что наречие возникло не ранее XIV в., во всяком случае, тогда уже встречается слово потомки.

В древнеславянском и в древнерусском понятие о потомках передавалось словом внукъ (внуци Дажьбожи), т. е. конкретно как по-следующие по-колен-ия.

Во многих индоевропейских языках, как и в древнерусском, действует мысленная модель размещения во времени и в пространстве — «переднее в пространстве — прошлое во времени». То, что было прежде, — впереди (один и тот же словесный корень). В древнерусских текстах это наглядно представлено. В прямой перспективе — время, в обратной — пространство, для одного и того же движения. Пространство — прежде, время — потом.