Древние цивилизации. Ближний Восток и Мезоамерика

Древнейшая из таких культур стала известна совсем недавно, в начале 70-х годов нашего века. Первые ее памятники одновременно открыли советская и английская экспедиции. Ими были Телль-Сотто в Синджарской долине[80] и Умм-Дабагия в районе Хатры[81]. С этой культуры К. Ламберг-Карловски и Дж. Саблов и начинают рассмотрение «цепочки». Они именуют ее «культурой Умм-Дабагии» и ограничиваются фактически кратким рассмотрением данных одного этого поселения. Нам представляется более правильным и соответствующим процессу открытия культуры двойное ее наименование — культура Телль-Сотто и Умм-Дабагии. При ее характеристике целесообразно использовать материалы всех исследованных памятников. Прежде всего отметим, что в обоих указанных районах зафиксировано значительное число поселений этой культуры, что и позволяет говорить о начале широкого освоения земледельцами равнинных районов. Ведь если Телль-Сотто расположено вблизи предгорий Синджарского хребта, то Умм-Дабагия удалена от них в глубь равнины почти на сто километров. И на всей этой территории прослеживается безусловная культурная интеграция, свидетельствующая о постоянных контактах и взаимодействии расселяющихся по равнине земледельческих коллективов.

С названной культурой связаны не только перенос злаковых в речные равнины и формирование стада доместицированных животных «полного состава» (овца, коза, корова, свинья, собака), но и выработка ряда специфических признаков равнинных раннеземледельческих поселений. Среди последних отметим глинобитную архитектуру (с тех пор господствующую здесь вот уже семь тысяч лет) и керамику. Относительно последней укажем, что отдельные опыты производства глиняных сосудов зафиксированы значительно раньше (Гандж-Даре — IX тысячелетие до н. з., Мюрейбит-III — рубеж IX и VIII тысячелетия до н. э.), но продолжения и распространения они не получили. Материалы же культуры Телль-Сотто и Умм-Дабагии свидетельствуют об укоренении и быстром развитии керамического производства. Распространяются сосуды различных размеров, форм и назначения. Осваиваются всевозможные виды орнаментации — от аппликаций до росписи. Вырабатывается комплекс земледельческих орудий (плоские топоры-мотыги, вкладыши для серпов, зернотерки, ступы, песты и пр.), почти без изменений сохранявшийся и в последующих культурах. Продолжаются отдельные опыты обработки металла: в Телль-Сотто найдены медные бусы.

Особенно важны некоторые черты сходства данной культуры с культурами предшествующего периода типа Телль-Магзалии, Джармо и даже Чатал-Хююка. Здесь могут быть указаны сохранение значительной роли охоты, отраженной даже в сюжетах стенной росписи, открытой в Умм-Дабагии, сохранение многих форм каменного инвентаря и традиции производства каменных сосудов, близость антропоморфной пластики. Вместе с тем можно согласиться с авторами настоящей книги, подчеркивающими, что истоки культуры Телль-Сотто и Умм-Дабагии нельзя искать в одной определенной культуре докерамического неолита В, что в ней сочетаются традиции ряда подобных культур, находившихся, очевидно, во взаимодействии.

Не менее важны показатели генетической связи этой культуры с последующей хассунской культурой, в формировании которой культура Телль-Сотто и Умм-Дабагии сыграла роль основного компонента. Тем самым она послужила связующим звеном между финальными памятниками «неолитической революции» и развитыми земледельческо-скотоводческими культурами равнинной Месопотамии.

Переходя к последним, авторы книги прежде всего упоминают «класспческое трио» культур Хассуны, Халафа и Самарры, охватывающих период в одно тысячелетие». Определение это требует известной корректировки. «Трио» следует понимать здесь в большей мере как последовательность, чем как сосуществование. Попытки обосновать последнее для хассунской и халафской культур[82] не могут быть признаны убедительными: им противоречат прямые стратиграфические показатели[83]. Можно говорить о частичном сосуществовании этих культур с самаррской, но взаимодействие последней фиксируется лишь с хассунской, но не с халафской. В целом эти культуры знаменуют этапы развития земледельческо-скотоводческих культур, охватывающих все большие пространства Междуречья, — фактически всю северную и среднюю ее части, почти до широты Багдада. В VI тысячелетии до н. э. хассунские памятники распространились в северной части этого ареала (по Большому Забу и к северу от него, в районе Мосула и в Синджарской долине), самаррской — южнее, вплоть до реки Диялы и Среднего Евфрата. Культуры эти несомненно родственны; К. Ламберг-Карловски и Дж. Саблов справедливо именуют их «преемницами культуры Умм-Дабагии». Земледельческое хозяйство их отмечено рядом прогрессивных сдвигов, прежде всего начатками ирригации[84], что и обусловило резкое расширение ареала (отметим, что в это время земледелие распространяется вплоть до Южной Месопотамии), не менее резкий рост продуктивности земледелия, появление, наряду с малыми, крупных поселений — т. е. возникновение их иерархии.