Читаем Древний город Афины и его памятники полностью

Фидий известен не только как художник-скульптор, но и как гениальный резчик по металлу. Дион из Прусы называет учителями Фидия Гегиада, аттического художника, расцветом деятельности которого был период до Марафонской битвы,[17] и Агелада, аргосского мастера по бронзовому литью.

Фрагмент мраморной копии щита Странгфорда

На выпуклой стороне щита изображена битва афинян с амазонками на афинском Акрополе. «Ваятель Фидий, водружая на Акрополе статую Афины, вычеканил посреди ее щита изображение своего лица и так незаметно и искусно скрепил щит со статуей, что всякий, кто захотел бы снять его, неизбежно должен был уничтожить и разрушить всю статую» (Псевдоаристотель, О мире, 6). Плутарх сообщает об этом подробнее: «…зависть, возбуждаемая знаменитыми произведениями Фидия, повредила ему, в особенности когда он в изображении битвы с амазонками на щите богини представил самого себя в виде плешивого старичка, поднимающего камень обеими руками, и тут же сделал прекрасный во (131/132) всех отношениях портрет самого Перикла, сражающегося с амазонками. Перед самым лицом Перикл держит в руке копье; этим художник как бы желал искусно скрыть сходство с оригиналом, заметное вблизи со всех сторон» (Плутарх, Перикл, 31).

Автопортрет Фидия на щите Афины

В течение многих лет изображение щита на статуэтке Ленормана и статуэтке в Патрах и так называемый щит Странгфорда, кроме приведенных выше литературных свидетельств, были единственными источниками по восстановлению сцен битвы амазонок с афинянами у подножия Акрополя.[18] Но зимой 1930/31 г. при расчистке гавани Пирея были найдены копии работ греческих скульпторов, в том числе и мраморные таблички, на которых были изображены отдельные сцены щита Фидия.[19]

В тщательной передаче мраморных копий, даже при взгляде на фотографии с них,[20] можно почувствовать обаяние мастерства Фидия. Перед нами проходят одна за другой сцены ожесточенной (132/133) битвы: молодой грек в перехваченном поясом хитоне, приподняв для защиты круглый щит и держа копье наперевес,[21] готов броситься на противницу; юноша, в отброшенной резким движением назад хламиде, догнал юную прекрасную амазонку на гребне скалы, круто обрывающейся вниз. Девушка бросается в пропасть, но юноша сильным рывком удерживает ее за длинные развевающиеся на бегу волосы. Ее оружие — обоюдоострый топор — выпущен из рук. Правой рукой она пытается оторвать от себя руку противника. Лицо ее полно отчаяния и твердой решимости покончить с собой. Третья картина: амазонка с копьем в правой руке[22] и со щитом в левой стремительно поднимается на скалу, готовясь к схватке с противником, устремившимся ей навстречу. Другая амазонка в подпоясанном хитоне со шлемом на голове настигла юношу, пытающегося выстрелить в нее из лука,[23] и уже направила на него копье.

Рельеф с изображением юноши-воина на щите Афины (копия римского времени)

Разработку сюжета можно было видеть уже в рельефе на щите Странгфорда и на статуэтке Ленормана. Однако эти памятники не выявляли полностью красоты и драматичности исполнения. (133/134)

Амазонка бросается в пропасть

На вогнутой стороне щита, по-видимому, не рельефом, а живописью изображалась борьба богов и гигантов. А. Салис, проводивший новое исследование оборотной стороны щита Странгфорда, увидел следы двух фигур и на основании анализа вазовой живописи попытался восстановить общую композицию утраченного рисунка. Сцена борьбы с амазонками дана у Фидия на подступах к Акрополю, после того как амазонки уже овладели Ареопагом.[24] Местом борьбы богов с гигантами, по мнению автора, являются каменоломни Акрополя. Отсюда со всех сторон гиганты поспешно взбираются на гору. Их, авангард пытается уже перейти к нападению на небесный свод. Немногие из бессмертных приняли бой с врагами. Остальные верхом на лошадях, стоя на колесницах или пешими лишь обороняются, направляя, сверху на гигантов свое оружие: Зевс — молнию, Посейдон — трезубец, Дионис —тирс, Apec и братья Диоскуры — копья. Афина устремляется вперед, сталкивая в пропасть тыловой стороной копья гигантов, приближающихся к небесному своду. Геракл вооружен луком и стрелами. (134/135)

Как в изображении борьбы с гигантами, так и в изображении амазонок Фидий по-новому трактует темы: борьба с гигантами переносится на Акрополь; в отличие от богов большая часть гигантов вооружена палицами или стволами деревьев; амазонки, вопреки их традиционному изображению на лошадях, сражаются пешими.

Сцены на вогнутой стороне щита и попытка восстановления их А. Салисом

Перейти на страницу:

Похожие книги

Косьбы и судьбы
Косьбы и судьбы

Простые житейские положения достаточно парадоксальны, чтобы запустить философский выбор. Как учебный (!) пример предлагается расследовать философскую проблему, перед которой пасовали последние сто пятьдесят лет все интеллектуалы мира – обнаружить и решить загадку Льва Толстого. Читатель убеждается, что правильно расположенное сознание не только даёт единственно верный ответ, но и открывает сундуки самого злободневного смысла, возможности чего он и не подозревал. Читатель сам должен решить – убеждают ли его представленные факты и ход доказательства. Как отличить действительную закономерность от подтасовки даже верных фактов? Ключ прилагается.Автор хочет напомнить, что мудрость не имеет никакого отношения к формальному образованию, но стремится к просвещению. Даже опыт значим только количеством жизненных задач, которые берётся решать самостоятельно любой человек, а, значит, даже возраст уступит пытливости.Отдельно – поклонникам детектива: «Запутанная история?», – да! «Врёт, как свидетель?», – да! Если учитывать, что свидетель излагает события исключительно в меру своего понимания и дело сыщика увидеть за его словами объективные факты. Очные ставки? – неоднократно! Полагаете, что дело не закрыто? Тогда, документы, – на стол! Свидетелей – в зал суда! Досужие личные мнения не принимаются.

Ст. Кущёв

Культурология
Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе
Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе

«Тысячелетие спустя после арабского географа X в. Аль-Масуци, обескураженно назвавшего Кавказ "Горой языков" эксперты самого различного профиля все еще пытаются сосчитать и понять экзотическое разнообразие региона. В отличие от них, Дерлугьян — сам уроженец региона, работающий ныне в Америке, — преодолевает экзотизацию и последовательно вписывает Кавказ в мировой контекст. Аналитически точно используя взятые у Бурдье довольно широкие категории социального капитала и субпролетариата, он показывает, как именно взрывался демографический коктейль местной оппозиционной интеллигенции и необразованной активной молодежи, оставшейся вне системы, как рушилась власть советского Левиафана».

Георгий Дерлугьян

Культурология / История / Политика / Философия / Образование и наука