Древо ангела

Грета смотрела, как Дэвид присел на край кроватки. Она постояла немного у двери, слушая начало истории, а потом тихонько спустилась вниз.

Пока Дэвид рассказывал свою сказку, лицо Чески понемногу начало расслабляться и она уже хихикала, слушая, как Дэвид говорит за гнома смешным голосом.

– И все жили…

– Долго и счастливо?

– Именно так. Ну, думаю, тебе уже пора спать.

– Дядя Дэвид?

– Да, дорогая?

– А почему в сказках и в кино никто не умирает, кроме самых злых?

– Потому что такие истории так устроены. Добро живет, а зло умирает.

– А мой папа был злым?

– Нет, милая.

– Почему же он тогда умер?

– Потому что он был настоящим, а не выдуманным человеком.

– О, дядя Дэвид?

– Да?

– А призраки существуют?

– Нет, они тоже есть только в сказках. Спи крепко, Ческа. – Дэвид легко поцеловал ее в щеку и пошел к двери.

– Пожалуйста, не закрывай дверь!

– Не буду. И мама чуть позже тоже зайдет тебя проведать.

Дэвид спустился вниз и присоединился к Грете и ЭлДжей в библиотеке.

– Даже не знаю, было ли так уж правильно брать Ческу с собой на похороны, – вздохнул он. – Она только что спрашивала у меня очень странные вещи.

– И она ужасно не хотела ложиться спать в детской, что совсем на нее не похоже, – ответила Грета. – Когда мы ездим на съемки, она остается в отелях и прекрасно спит в самых разных кроватях без малейшего возражения. Но она все же еще маленькая девочка. Не думаю, что она полностью понимает, что сегодня произошло.

– Не такая уж она и маленькая. Через три года она станет подростком, – заметила ЭлДжей.

– Да, наверное, я воспринимаю ее младше, чем она есть на самом деле, – согласилась Грета. – В кино она обычно играет восьми- и даже семилетних.

– Грета, как ты думаешь, Ческа осознает разницу между фантазиями ее фильмов и реальной жизнью? – осторожно спросил Дэвид.

– Ну конечно! Почему ты спрашиваешь?

– Ну, просто из-за того, что она сказала сейчас там, наверху.

– Что бы там ни было, я бы не придавала этому особого значения. Со всей этой дорогой, да еще похоронами, мы с ней обе просто вымотались. – Грета встала. – Думаю, я тоже пойду наверх, приму ванну.

– Ты не хочешь поужинать, дорогая? – спросила ЭлДжей.

– Нет, спасибо. Я наелась сандвичами еще днем. Спокойной ночи.

Грета быстро вышла из комнаты. Дэвид со вздохом повернулся к матери.

– Я ее расстроил. Она терпеть не может, когда критикуют Ческу.

– Но она странный ребенок, верно?

– Что, мам? – Дэвид очнулся от своих мыслей и сел в кожаное кресло напротив матери.

– Я сказала, что Ческа – странный ребенок. Но, полагаю, это потому, что у нее такая странная жизнь.

– Да, это так.

– Лично я считаю, что вся эта киношная ерунда совершенно не годится, чтобы растить ребенка. Ей надо бегать на свежем воздухе, от этого у нее немного зарумянятся щеки, а на этом тельце нарастет хоть немного мяса.

– Грета говорит, она любит сниматься в кино.

– Ну, мне лично кажется, что у Чески тут нет особого выбора, да, впрочем, она и не знает ничего другого.

– Я уверен, Грета не стала бы делать ничего, от чего она была бы несчастной.

– Может, и нет, – поморщилась ЭлДжей. – Бедняжка. Она до последних дней вообще не знала, что у нее есть отец, не говоря уж о том, что он не был ее по-настоящему кровным родственником.

– Ну перестань, мам, это уж совсем не имеет никакого отношения.

– Похоже, Грета не рассказывала ребенку о его прошлом практически ничего, – продолжала ЭлДжей, не реагируя на просьбу сына. – Вот, например, она хотя бы знает, что у нее был брат-близнец?

– Я не уверен. Но, мам, постарайся понять, что Грета не рассказывает Ческе о ее прошлом потому, что чувствует, что так лучше. Они с Ческой переехали в Лондон при исключительно тяжелых обстоятельствах, и очевидно, что Грета хотела начать все сначала. И не было смысла ничего рассказывать Ческе до тех пор, пока она не вырастет и не сможет это понять.

– А ты понимаешь, дорогой, что всегда защищаешь Грету? – тихо спросила ЭлДжей. – Похоже, ты просто не видишь, какой резкой она стала с тех пор, как уехала из Марчмонта. Раньше она была такой тихой и добродушной.

– Ну, если она и стала резкой, так это потому, что ей пришлось многое повидать. Навряд ли в этом ее вина.

– Видишь, Дэвид? Ты снова за свое. Я по себе знаю, что держать сердце под замком только потому, что когда-то в прошлом его больно ударили, вовсе не решение. Точно так же, как и вкладывать всю свою застоявшуюся любовь в единственного ребенка. Но ладно, – сказала она, резко меняя тему разговора. – У меня есть решение. Почему бы тебе не предложить им обеим остаться тут ненадолго? Если, как мы считаем, Оуэн оставил поместье Грете, ей понадобится время, чтобы разобраться с делами. И это дало бы Ческе возможность хоть несколько дней пожить как обычной маленькой девочке.

– Я сомневаюсь, что Грета может остаться тут дольше, чем это необходимо, – сказал Дэвид. – Но давай подождем и посмотрим, что будет завтра.