Древо яда (СИ)

Они, на самом-то деле, друзьями не являются. Или, быть может, очень странными друзьями: друг без друга им было более чем хорошо, но, зачастую, довольно неплохо и вместе. А, быть может, дружба подобным образом и должна работать — Леголас так толком и не понял. Лучшими друзьями они не являются, но и лучше друга у него нет.

Таурендил — Леголас уверен, — не будет тем, кто, пожертвовав собственной жизнью, спасёт его, но всегда был и является тем, кто сделает почти всё возможное, чтобы подобное не понадобилось вовсе. Или, в конце концов, хорошо позаботится о трупе.

— Не думал, что повстречаю тебя сегодня, — бормочет Леголас, взглядом задумчиво блуждая меж высокими колоннами деревьев, в золочёной зелени кустов. Он говорит «сегодня», пусть желал сказать «теперь». Многое изменилось с мгновения их последней встречи; так, впрочем, сказать можно о многих. — Но всё же твое общество, как и прежде, мне приятно.

— Не появился ещё на этом свете тот, чью компанию ты предпочёл бы одиночеству, — Таурендил улыбается, и Леголасу на миг кажется, будто ничего не изменилось: друг привычно смешлив и насмешлив, привычно готов спор разжечь из-за одного слова, пришедшегося не по вкусу, и привычно говорит то, о чём ему самому не слишком уж и нравится думать. — Но всё же и я рад, что нашёл тебя живым, — отвечает Таурендил ему в тон.

Леголас ненароком улыбается в ответ. Привычно, значит предсказуемо, а предсказуемость успокаивает.

— Однако я никак не ожидал застать тебя за… Чем это ты тут занимаешься?

— Король желал моего участия в охоте, — Леголас дёргает плечом и кривится, чувствуя, как идёт уродливыми трещинами раздражения его собственная маска хладнокровия, и без того во многом отцовской уступающая.

— Участия в охоте или же присутствия рядом? — улыбка сменяется на нарисованную резким мазком ухмылку; Таурендил привычно читает его слишком уж легко, и, быть может, — думает Леголас, — именно это некогда стало причиной и залогом их дружбы или того, что они ею назвали. — Ты ведь ненавидишь охоту, да и, чудится, я не вижу ни одного самого тощего кролика тобою уже убитого. Не думай, я не поверю в то, что один из лучших лучников королевства вдруг ослеп.

— Не припомню, чтобы говорил тебе о том, что люблю и что ненавижу, — голос, к несчастью, звучит в большей мере жалко, чем язвительно. Леголас морщится.

— А ты и не говорил, — фыркает Таурендил.

Солнце скрывается за тучей, и их мирок внезапно хмурится, теряя краски. В гротескной блеклости глаза его визави кажутся причудливо яркими, будто светящимися изнутри странным зеленым цветом, не тёмным и не светлым — замутнённым.

Они молча смотрят друг на друга, и Леголас с дикой смесью недовольства и смирения думает, что его почти-друг, пожалуй, всегда видел слишком многое. Он пытается смотреть и разглядеть, но замечает лишь, что волосы, когда-то давно едва ли не огнём пылавшие, теперь будто бы потускнели, и бледную полоску нового шрама, рассекающего щёку. Дивно. Леголас гадает: что же видит теперь Таурендил, глядя на него?

— Как думаешь, король сильно огорчится, узнав, что ты так никого и не убил? — прищурившись, вопрошает Таурендил, не спуская пристального взгляда. — Разочаруется, быть может? Наверное, горько будет утратить его интерес и внимание столь глупым образом.

— Чужая кровь на моих руках ему едва ли поистине интересна, — Леголас закатывает глаза, предпочитая не думать о том, сколько правил этикета разом нарушил. — Нонче он ожидает от меня кое-чего в разы более забавного. Да, он вновь обратил на меня своё внимание, но я не обладаю им.

Улыбка на губах Таурендила гаснет, вспыхивая, впрочем, во взоре сардоническим смехом и азартом охотника, какой Леголас столь не любил замечать в глазах отца.

— Какое досадное упущение с твоей стороны. Вот уж не думал, что ты и на этот раз позволишь ему диктовать правила.

Леголас отворачивается, внимательно вглядываясь в заросли. Он сужает глаза и удобнее перехватывает в руке лук, понижая голос:

— И мысли не было.

И вновь ему нет нужды смотреть, чтобы понять: Таурендил довольно усмехается, подобно гончей, напавшей на кровавый след уже раненного зверя.

— Что ж, тебе стоит поторопиться с ответным ходом: думается мне, король уже расставил фигуры на доске, тебя не дождавшись.

— Король одарил меня своим интересом, — язвительно бормочет в ответ Леголас. — Смею ли я мечтать о большем?

Он спускает тетиву. Стрела с едва слышным свистом рассекает воздух; глухо падает тело. Леголас растягивает губы в кривой ухмылке: по земле расплывается темное пятно крови первой убитой им оленихи.

— Ты ведь сын короля. Ты не услышишь отказа.

Он и в самом деле не услышит отказа — Леголас знает, что не в привычках отца отказывать ему хоть в чём-либо, — но лишь в том случае, если попросить о том, что сумеет вызывать интерес.

***