Древо вечной жизни (СИ)

«Ты обозначил новые правила игры, он мгновенно их принял и приспособился, отличная адаптивность, то, что ты хотел, разве нет?»

«Именно что нет. У него нет никакого стержня личности или запретов, поэтому он готов мгновенно стать любым и любое действие приемлемо. Он совершенно свободен в том, кем быть и что делать».

«Значит, не загоняй его в угол и будь с ним ласков. И у него есть стержень — выжить любой ценой. Используй это стремление правильно».

— Что правильно? — спросил Кирим, поднимая голову.

— Закрепил правильно, — улыбнулся я, надеюсь, достаточно ласково.

Светло-серые внимательные глаза, чуть сдвинутые брови — зверь в засаде. И что он решит: кинуться на тебя, играя, как котёнок, или вцепиться мёртвой хваткой в глотку? Если там вообще кто-то что-то решает.

— Тогда идём? — улыбнулся он в ответ.

— Следуй за мной, — сказал я и скрепя сердце повернулся к нему спиной.

Стараясь держаться в тени, мы поднимались вдоль хребта из каменных столбов причудливой формы.

— Этот на ящерицу похож, — указал Кирим на ближайшую скалу, с любопытством глазея по сторонам, — если ей лапки вырвать и головой в песок воткнуть.

— Ты лучше под ноги гляди, чтобы самому не воткнуться. — Хоть и довольно пологий, склон крошился мелким щебнем. — Здесь расщелины бывают.

— И этот на ящерицу!

— Да какая же это ящерица, натуральный носорог!

— Кто?

— Животное с этот валун и таким же рогом на голове.

Кирим с сомнением на меня посмотрел.

— И чем же оно, такое огромное, питалось?

— Травой.

— Травой?! — засмеялся он. — Скорее уж пальмами. Где же столько травы набраться, чтобы его прокормить? — И он указал на куцые пучочки совершенно сухой на вид травки, что кое-где виднелись между скал.

— Раньше здесь были глубокие полноводные реки, целые леса пальм и море травы под ними. Море — это как пустыня, только из воды.

— Да знаю я, мне мама рассказывала. И в нём можно было плавать, закапываясь, как в песок. Ещё оно похоже на водный мираж на горизонте.

Мы размеренно двигались дальше, иногда останавливаясь, чтобы сделать пару глотков воды. Кирим придирчиво следил, чтобы мы выпивали одинаковое количество, не нарушая равновесия.

Часа через два мы поднялись примерно на восемьсот метров и присели отдохнуть в тени высокой, под тридцать метров, скалы с выступающим вперёд, как орлиный клюв, козырьком.

— Ха, а эта точь-в-точь ты! — обрадовался глазастый.

Мы сидели, любуясь безжалостной раскалённой бело-жёлтой пустыней под бледно-голубым выгоревшим небом. Океан барханов с редкими перстами скал уходил за горизонт, в струящемся зное сливаясь с небом.

— А вы ведь не всё время были с мамой только вдвоём? — спросил я, глядя, как он слизывает с верхней губы солёные капельки пота.

Лицо его тут же напряглось, а плечи с шеей окаменели.

— Как ты узнал, я ведь о нём совсем не думал?!

— По тебе и так видно. И кто это был, отец?

Парень опустил взгляд и неопределённо повёл плечом. Было видно, что разговор ему неприятен.

— И что с ним стало?

Ещё одно пожатие плечом.

— Ты и его съел?

— Нет! — вскочил он, загнанно дыша распахнутым ртом. — Его Песочный человек утащил из-за того, что он перешёл черту, так мама сказала!

— Я даже догадываюсь какую. И что это за Песочный человек? Первый раз слышу.

— Ты же сам про него говорил!

— Когда это?

— Чемодан песка! — всплеснул он руками, закатывая глаза. — Это же его главное проклятие! — И хлопнул себя ладонью по лбу.

— Я думал, это просто ругательство.

— Нет и нет! — плюхнулся он рядом, касаясь моего плеча и возбуждённо жестикулируя. Капли пота выступили у него на лбу, катились вниз по спине. От него пахло раскалённой на солнце кожей, пылью и съеденным утром вяленым мясом. Мне захотелось наклониться и провести языком между острых и подвижных лопаток. Но я удержался и лишь скользнул пальцами по влажным позвонкам. Он не обратил на прикосновение абсолютно никакого внимания. — У Песочного человека есть чемодан. Когда кто-то становится слишком, ну очень-очень злым и всех обижает, приходит Песочный человек, открывает чемодан, вываливает песок и заталкивает туда злодея, присыпает песком и закрывает. И даже если открыть чемодан через милли-миллисекунду, тела там уже не будет, а будет только сухой песок! — выдал он, заглядывая мне в лицо распахнутыми в суеверном детском восторге и ужасе глазами.

— Да, богатое у твоей мамы было воображение.

— Не у мамы, а у папы, это он меня Песочным человеком в детстве пугал, если я не слушался! И это не воображение, я сам его видел!

— И чемодан? Большой, наверное?

— Нет, чемодана не было, но когда папа захотел меня ещё раз ударить, Песочный человек схватил его и утянул во Тьму.

— И сколько лет тебе тогда было?

— Не знаю, — поскрёб он ногтями лоб, — десять где-то.

«Если он умеет одушевлять Тьмой материю…»

— Что одушевлять? — сморщил он нос.

Я обнял его за плечи и притянул к себе.

— Знаешь, а я тебе верю, — прошептал я ему на ухо, — только никому не говори.

Он глянул на меня как на умалишённого.

— А тут ещё кто-то есть? Мне всё кажется, что кто-то с тобой разговаривает.