Друг большого человека

Судя по всему, Аристарх Иванович был чем-то серьезно занят, потому что далеко не сразу откликнулся, а когда все же откликнулся, голос имел недовольный. Впрочем, как показалось Марине, он весь день пребывал не в самом радужном настроении. Да и вообще, в последнее время Тишаев регулярно выказывал неудовольствие, причем довольно громко и резко, что у сотрудников Аппарата вызывало немалое удивление. Конечно, никто особо не обольщался на счет благости Аристарха Ивановича, однако же не зря его прозвали Тишайшим – сроду он не устраивал выволочек и вообще не повышал голоса.

Марина отнюдь не рассчитывала, что известие о Никите вызовет у Тишаева всплеск особых эмоций (это же не известие о Кирилле Логинове!) – просто следовало сообщить, она и сообщила, нисколько не удивившись достаточно формальным словам: «Спросите у врачей, нужна ли какая-то помощь, и держите меня в курсе».

Удивилась она другому – когда уже на выходе из больницы Тишаев позвонил сам и сказал, что сейчас подъедет и Марине следует его дождаться.

– Хорошо, – вздохнула Марина, поудобнее пристраивая на локте куртку Никиты.

Подбитая мехом, из толстой кожи куртка постоянно норовила сползти вниз, и ее приходилось подхватывать то с одной стороны, то с другой – очень неудобно, особенно если учесть довольно тяжелую собственную сумку. И почему, складывая в сумку только самое необходимое, все равно получается, будто там запасы картошки на целую зиму?

С внутренней стороны куртки было несколько карманов, но только один на «молнии», где лежала связка ключей от квартиры и от машины, – тоже весьма ощутимая по весу. Марина глянула на часы и вновь вздохнула. Она сегодня сильно устала и хотела лечь пораньше спать, но вряд ли это удастся. Пока явится Тишаев, пока устроит в больнице разбор полетов (а зачем иначе он сюда решил пожаловать?), пока Марина доберется до дома Гальцева (к счастью, здесь недалеко), пока дотащится до собственного дома (который в противоположной стороне), пройдет немало времени, и никакого «лечь пораньше» явно не получится. Или, может, позвонить в гараж мэрии и вызвать дежурную машину? Марина решила, что, пожалуй, ничего вызывать не станет – ей совершенно не хотелось «светиться» перед мэриевским водителем, который наверняка будет чесать в гараже языком по поводу ночного визита Назаровой в квартиру Гальцева.

Аристарх Иванович появился гораздо раньше, чем Марина ожидала, но, вопреки всяким ожиданиям, не один. С ним были Казик и Вандовский.

– Добрый вечер! – разулыбался толстяк.

– И снова здравствуйте! – ухмыльнулся громила.

Марина кивнула.

Казику она, пожалуй, готова была послать ответную улыбку, но Вандовскому…

Днем она разговаривала с этими сибирскими посланцами больше часа, и все это время Вандовский откровенно разглядывал Марину. Причем как-то своеобразно разглядывал – словно она была техническим прибором с заманчивыми возможностями, но непонятными характеристиками. От этого взгляда, который Вандовский даже не пытался скрыть, Марину корежило от злости.

Хотя в первое мгновение – что правда, то правда! – она смутилась. Но в следующее мгновение это прошло, потому что она давно перестала смущаться от мужских взглядов и даже совершенно точно помнила, когда это произошло. Именно тогда, когда она последний раз смущалась до невозможности, почти до потемнения в глазах и опустошения в голове. Тогда, когда она влюбилась, буквально за несколько минут, и это была та влюбленность, от которой она испытала самое необыкновенное счастье и самое острое горе…

– Доложите, что произошло, – распорядился Тишаев, и Марина в очередной раз подумала: до чего же обстоятельства преображают человека. Рядом с этими двумя сибиряками руководитель Аппарата явно преисполнился особой значительностью.

С этой значительностью Тишаев выслушал рассказ, точнее, произнесенный сухим четким тоном доклад о ситуации с Никитой Сергеевичем Гальцевым, уточнив:

– Он хорошо запомнил, что номер машины заканчивался на «шестерку» и две буквы «о»? – И сам же подтвердил: – У Гальцева вообще-то глаз наметанный, если заметил, значит, так оно и есть. – После чего решительно, даже не соизволив для приличия постучать, распахнул дверь приемного покоя и громко произнес: – Кто здесь дежурный врач?!

В ближней к вестибюлю комнате никого не было, и Тишаев повысил голос:

– В больнице что, никто не работает?!

– Чего кричите-то? – Откуда-то из глубин «покоя» показалась уже знакомая Марине медсестра. – Хирург на операцию ушел. Между прочим, – она с откровенным неудовольствием зыркнула на Назарову, – вашего же парня оперировать. А другой врач сейчас с другим больным. Или что, ему все бросить и к вам бежать?

– Извольте разговаривать другим тоном! – приказал Тишаев.

– А каким вам тоном-то надо? – ничуть не испугалась медсестра. – Или вы еще один начальник? К этой дамочке в компанию?

– Я – руководитель Аппарата мэра!

Марина заметила, как у Аристарха Ивановича странно дернулась левая бровь, походила туда-сюда и словно повисла.