Другая

Карл Мальмберг разговаривает со мной, говорит, что я прекрасна, просит меня прикасаться к самой себе, и я все выполняю в состоянии возбуждения, не сравнимого ни с чем, испытанным мною ранее. Когда он обнимает меня, его тело окутывает меня полностью, я исчезаю в его объятиях, он велит мне кончать, и я подчиняюсь.

Город вдруг начинает казаться мне другим. Он полон возможностей, словно бы все существование стало крупнее, углубилось, обретя одновременно больше темноты и больше света. Меня удивляет, что так может быть: что можно иметь нечто тайное, пролегающее под обычной жизнью, словно темная полоса, пульсирующая основная тропа. Это ощущается по-взрослому. Не знаю, как назвать иначе – по-взрослому. Вместе с тем это – взрослость, которую я раньше не могла себе представить. Будучи младше, я никогда не представляла себе, что взрослая жизнь может быть такой, что у других взрослых людей вокруг меня – у родителей, родственников, учителей – могут иметься части жизни, скрытые от общественности, совсем иные, нежели то, что известно всем: повседневная беготня, работа и хобби.

Тайны присутствовали у людей в кино и по телевизору, я ни за что не могла подумать, что в фильмах и телепередачах речь идет о таком, чем люди занимаются в действительности. Возможно, думаю я, это результат счастья защищенного детства – верить, что жизнь состоит только из одного слоя, куда входишь ты сам, из доступного детям слоя.

Внезапно я ощущаю себя частью чего-то более крупного, какого-то тайного соглашения, клуба для людей, которые поняли, что часть жизни может уделяться такому, о чем не говорят, что все не соответствует визуальному впечатлению. Я думаю, что это, возможно, естественно, в точности, как вкусовые луковицы с возрастом требуют бóльших стимулов, и после нежных, нейтральных вкусов детства вдруг начинает хотеться большей терпкости, горечи и солености. Раз за разом я удивляюсь, почему не предприняла чего-нибудь подобного раньше.

Я так быстро обучаюсь правилам поведения любовницы, что начинаю подозревать в себе особый талант. Возможно, так и есть, возможно, быть любовницей – мое предназначение. Я обдумываю, не написать ли книгу-руководство для любовниц с практическими инструкциями. Каких-либо эмоциональных инструкций я пока предложить не могу, эту главу придется написать позднее.

Я научаюсь никогда не менять у него в машине местоположение пассажирского сиденья. Его жена ниже меня и установила сиденье как можно ближе к ветровому стеклу, а мне было бы удобнее отодвинуть его немного назад, но я никогда не передвигаю сиденье, вдруг забуду подвинуть его обратно и она начнет интересоваться, кто ездил в машине мужа.

Духи я использую очень аккуратно. В те дни, когда есть подозрения, что жена захочет поехать на машине вскоре после того, как я из нее вышла, духи исключаются вообще, поскольку в салоне может остаться мой запах. Даже мои волосы пахнут – шампунем, бальзамом и лаком для волос, – просветил меня он, с восхищением, но предостерегающим тоном. И моя кожа, даже если я вообще не использую парфюмерию, пахнет моим гелем для душа. Иногда Карл поднимает мою руку, задирает футболку и нюхает внутреннюю сторону предплечья, поскольку считает, что я очень приятно пахну.

Я никогда не пользуюсь губной помадой или блеском для губ. Стараюсь не прижиматься слишком крепко к нему лицом, когда он одет, чтобы макияж случайно не попал на его рубашку.

Как только мы оказываемся вместе, я отключаю звук у своего мобильного телефона на случай, если она позвонит, а мой телефон зазвонит во время их разговора и вызовет вопрос, с кем муж общается.

Перед его уходом я проверяю, что ни один из моих длинных темных волосков не остался на его джемпере, пиджаке или плаще. Его жена блондинка, я видела ее волосы в машине. Волосы у нее наверняка красивые. Она наверняка очень красива. Я слегка поспрашивала о ней, хотя не уверена, что мне действительно хочется что-то узнать. Теперь у меня есть некое представление о ней, возможно, лучше было бы его не иметь. Я читала, что фильмы ужасов оказывают большее воздействие, если чудовище не показывать, оно предстает более пугающим, когда существует только у человека в голове, поскольку ничто так не отвратительно, как порождение фантазии. Так я и рассуждаю: жена, которую я только воображаю себе, была бы хуже. Однако, когда он рассказал, что она на девять лет моложе него, что это его второй брак, и она – бизнес-юрист, я думаю, что лучше бы не спрашивала. Это звучит очень привлекательно. Меня начинает интересовать, зачем ему вообще любовница, особенно такая, как я, работающая в страшной больничной одежде и соскребающая объедки.