Другая материя

Как-то раз я видела в метро следующую сцену. Заходит вечером в вагон метро мужик, лет за сорок, и громко спрашивает у всего вагона: «Как мне до “Достоевской” доехать?» Ему отвечают из разных углов: «Проедьте три остановки до “Владимирской” и перейдите на “Достоевскую”». Он начинает кричать на весь вагон: «Три остановки! Я не выдержу три остановки! Я и так боюсь в метро ехать! Потому что поезд ведёт ЖЕНЩИНА! Поезд ведёт ЖЕНЩИНА! Поезд ведёт ЖЕНЩИНА!» Слово «женщина» он произносил с непередаваемым ужасом. Все замолчали, потому что поняли, что он сумасшедший. И поезд – никто не проверял, но все знали – вёл мужчина. Потом мужской голос в записи объявил: «Следующая остановка – станция метро “Чернышевская”». «Слышите, ЖЕНЩИНА говорит!» – закричал несчастный.

Что же, стыдно признаться, но и со мной недавно было нечто похожее. У меня зверская аэрофобия. И, войдя в самолёт из Тимишоары в Мюнхен, я заглянула в кабину пилота и увидела, что пилот – женщина. Лица я не видела, но по стройной фигуре и длинным волосам – мне показалось, что ещё и молоденькая. Мне стыдно говорить об этом, но я испугалась. Разумом я прекрасно понимала, что ничто не мешает женщине быть таким же хорошим пилотом, как мужчина, я во всём и всегда за права женщин, но всё равно это было настолько непривычно, и настолько мне всегда вообще тяжело летать… В общем, когда стюардесса проходила мимо, я, стараясь не выдать своего позорного ужаса, спросила её: «I am very sorry… I saw the captain is a young lady…» Стюардесса вначале посмотрела на меня с недоумением, а потом заржала. «She is not young, she is very experienced», – ответила она мне. «That’s OK, – сказала я, – sorry for this question. I just have aerophobia». Стюардесса понимающе улыбнулась и побежала в кабину пилота рассказывать о моих страхах. Я слышала, как вместе с капитаном они весело хохотали. Долетели мы отлично.

С 8 марта

На одной из моих работ во время празднования 8 Марта – праздника счастливых носительниц восемнадцати атомов углерода в молекуле женского полового гормона, образованного из андрогенов путём отрыва метильной группы в десятом положении, – я услышала от одной из дам следующее: «У мужчин ведь действительно анатомически на одно ребро меньше, чем у женщин. Всё как в Библии». Не став спорить с учёными коллегами, дома я подняла бокал за Андрея Везалия, который опроверг это, некогда традиционное, мнение в XVI веке. Этот храбрый учёный в то время, когда вскрытие мёртвых считалось ужасным грехом, лазал по виселицам и снимал трупы, тайком вскрывал могилы на кладбищах, за что его избивали сторожа. Потом его приговорила к смерти инквизиция, но казнь была заменена предписанием отправиться в Палестину для искупления грехов, и по дороге сей славный расчленитель трупов при неизвестных обстоятельствах умер. Однако своей трудной жизнью он добыл бесценное знание: рёбер у всех одинаковое количество. Правда, Мэрилин Мэнсон, говорят, удалил себе нижние, чтобы самому сосать свой хуй.

Как мы искали кота

Егор ходил по квартире и искал кота. Кота у нас нет. «Мама, я ищу кота, – сказал он, – пошли искать кота!» – «Бесполезно: кота здесь нет», – хотела сказать я, но прикусила себя за язык. Какой-то другой голос внутри подсказал: «Иди ищи кота. Что значит “кота нет”? Ничего ты не понимаешь. Если ребёнок ищет кота – он найдёт кота». Всё ещё мучимая сомнениями, я пошла вслед за Егором. Мы обошли все комнаты – никого не было, и тут Егор обернулся ко мне и со счастливым лицом сказал: «Мама, я нашёл кота!» Он обнял меня за шею и сказал: «Ты – мой кот! Я нашёл кота!» Действительно, я как-то и забыла, что я кот, и, оказывается, участвовала в поиске самой себя. Если бы я поверила ложным доводам рассудка, рабской логике, не умеющей подняться над маревом повседневности и очевидности, взрослому «знанию жизни» и стояла на том, что кота нет, мы бы никогда меня не нашли. Хорошо, что я поверила не им, а своему сыну. И мы нашли меня, о чудо, мы нашли меня! Я – это кот! Дети, в отличие от взрослых, всё делают правильно. Ребёнок не может искать и не найти. Если он что- то ищет – он точно найдёт, но, возможно, то, что он найдёт, окажется совсем не таким, как вы предполагали. Есть люди, которые утверждают, что кота нет, а есть те, которые сомневаются, но всё-таки ищут кота. Кто-то скажет, что те, которые утверждают, что кота нет, – правы, что я на самом деле не кот, а только возомнила это о себе или играю в это. Что же, я выцарапаю им глаза, и тогда они поймут, кот я или нет.

Скандал на поэтическом вечере