Другая материя

На детской площадке к Егору подошёл трёхлетний мальчик и начал с ним играть. Мальчик был нежный и добрый, он даже обнял и поцеловал Егора. Они вместе ходили по подвесному мостику для малышей, забирались на горки, и на вершине одной из них мальчик сказал Егору и мне (я стояла рядом): «А моя мама такие глупости сказала! Что мальчика в детском саду убили! Глупости мама говорит!» Папа мальчика смущённо заулыбался. Действительно, на днях прогремела новость – маленького мальчика убили в детском саду. Убийца вошёл в детский сад во время тихого часа и перерезал ему горло. «Какие глупости мама сказала! Что мальчика убили, кровь из головы потекла», – не унимался малыш. Видно было, что он испуган и запомнил то, что сказала мама, но поверить в это не мог. Это было похоже на то, как если бы первым людям в Эдеме сказали: мальчика убили. Они бы не могли в это поверить, не могли бы это понять и тоже сказали бы: какие глупости ты говоришь. Страшное содрогание мира, когда Каин убил Авеля. Страшное равнодушие мира. Реки продолжили течь, яблоки созревать, а птицы петь. Когда убили Христа, мир содрогнулся, было землетрясение: «земля потряслась, и камни расселись», и небо потемнело, и завеса в храме разодралась надвое. Страшное содрогание мира каждый день, когда происходят убийства. И страшное равнодушие. Люди едят, спят, ходят на работу. Растёт трава, выпадает снег, электричество течёт в проводах. Человека можно убить. Ребёнка могут убить. То, что это реально, что это не глупости, – в этом вся глубина падения мира. Только дети в своём райском состоянии не могут в такое поверить. Так не бывает, потому что так не должно быть, – это слишком страшно, слишком плохо. Часть моего сердца – в раю, с детьми. Она не может поверить, что такое бывает. Для неё всё бессмертно, всё вечно, всё спасено. Другая (бо́льшая) часть – в аду вечной тревоги, в последней бездне ужаса и сострадания, в нехорошем месте, где слишком страшно, слишком плохо. Сказано, что, живя на земле, мы должны держать ум во аде и не отчаиваться. Ходят маршрутки, бегают коты, дети играют на площадке. Глупости, мама, какие глупости. Что ты такое сказала, глупости, глупости, глупости, мама, не говори так, я не понимаю, мне страшно, так не бывает, глупости, мама, молчи, не надо!

Чесотка

Два раза в жизни я болела чесоткой.

Первый раз – в шестнадцать лет, заразилась от моего парня, а он заразился от друга, который вернулся из армии и ночевал с ним на одном матрасе. Собственно, там вся компания заразилась. Я заметила, что стала чесаться, но не понимала, в чём дело. Мой парень назначил мне свидание, принёс мазь бензилбензоат и сказал: «Прости, я заразил тебя чесоткой». – «Ничего страшного, – сказала я, – хорошо, когда у людей есть что-то общее». Эта моя фраза очень ему понравилась, и он её запомнил как самое светлое и лучшее, что между нами было. Дальше я долго мазалась бензилбензоатом. Чесотка то как будто начинала сходить на нет, то разгоралась снова, как костёр в дождливую погоду. Все эти полгода я ходила в школу, общалась с родственниками и носила мамину одежду. Никто не заразился.

Второй раз чесотка объявилась, когда мне было около тридцати. Дедушка тяжело болел и проходил химиотерапию в больнице. К ним в палату положили какого-то человека, выглядящего как бомж, но дедушка всё равно пожал ему руку. После этого у него началась чесотка, потом у бабушки, потом у меня, у мамы, у моего мужа. Праздновали дедушкино восьмидесятипятилетие – его последний день рождения, и всем это было понятно, что последний. Дедушка очень ждал этого дня, очень хотел дожить до дня рождения и в последний раз собрать всех близких за одним столом. Мы сидели в кафе «Вместе» – внизу дедушкиного дома. Дедушка, еле живой, – во главе стола. Приехала его сестра тётя Лида, двоюродный брат дядя Толя с женой, пара старых друзей. Стоит ли говорить, что у всех потом началась чесотка и пошла распространяться дальше. К нам приезжали гости, потом они ходили в другие гости, и эти другие гости скоро начинали жаловаться на какую-то странную аллергию… В общем, очаг чесотки расширялся стремительно, захватывая Петербург, Москву, Новгород и даже другие страны. Мы прыскались «Спрегалем», обрабатывали поверхности в квартире какой-то другой хренью, стирали бельё при высокой температуре, мазались бензилбензоатом и серной мазью, но появлялись всё новые и новые высыпания. В итоге мы пошли к дерматологу, и дерматолог сказал, что это уже не чесотка, а просто аллергическая реакция на все эти бесконечные мази, которая выглядит так же, как чесотка, и тоже чешется.