Другая материя

В первый же день я нашла себе компанию из тусующихся на Майдане Незалежности неформалов. Там была пятнадцатилетняя хорошенькая девушка, несколько юношей её возраста и один уже взрослый парень, со смуглым потрёпанным лицом и очень яркими внимательными глазами. Он был в косухе и бандане, звали его Толик. Меня немножко удивило, что он как будто слегка опекает остальных ребят. Мы начали пить пиво, а потом поехали к этой пятнадцатилетней девушке домой в район Оболонь, у неё как раз родители куда-то уехали. Там мы варили картошку, пили пиво и смотрели «Шрека». Толик один почистил и сварил всю картошку. Потом он сделал мне массаж ног, сам вызвался со словами: «Ты, наверное, устала, издалека приехала, ещё не отдохнула». А у меня даже ноги все были в дорожной грязи, я их ещё вымыть не успела, но его это ничуть не смутило, и он долго и очень приятно массировал мне ноги. И я почувствовала, что он искренне хотел доставить мне радость и в этом не было совсем ничего сексуального, он и не думал ко мне приставать. Он просто хотел сделать мне добро, и вообще всем хотел делать добро и искал такие возможности.

Вечером, когда мы возвращались в город, мы с Толиком немного отстали от остальных ребят, и он рассказал мне, что он – переодетый священник и несёт служение среди неформалов, что он никому не открывается, но почему-то мне захотел открыться. Он какую-то специальную стипендию получает на это служение, но в веру никого не пытается обращать, а всем помогает – и наркоманам, и сатанистам. Просто ходит среди них и пытается спасать тех, кому совсем плохо: устраивает в больницы, оплачивает лечение, кормит, разговаривает, поддерживает и старается вытаскивать с самого дна. Сам он – бывший наркоман, уже умирал от героина, и многие его друзья умерли, но ему явился Христос на кресте, в которого летели шприцы и бутылки, после этого он изменил свою жизнь, завязал с наркотиками, много странствовал и построил много церквей, стал священником. А я в то время была лесбиянкой, по крайней мере так думала, и у меня была девушка. Я решила его проверить и сказала: «А я лесбиянка». Он сказал: «Как интересно, можешь рассказать мне об этом поподробнее? Я хотел бы ещё раз с тобой пообщаться и узнать об этом побольше». А я и сама хотела его ещё раз увидеть, очень он мне понравился, я не заметила в нём никакой фальши – всё было настоящее: настоящая любовь, настоящая вера. Эту любовь его ко всем я почувствовала, когда он массировал мои грязные ноги. Что-то исходило от него совершенно особенное. Мы договорились в условленное время на следующий день встретиться на Майдане и провести этот день вместе.

Возвращаясь домой к Валерии Алексеевне, я купила и съела на улице какую-то маленькую пиццу, после чего, уже на подъезде к дому, меня начало рвать, заболел живот, поднялась температура чуть не до сорока, и дальше я неделю лежала больная с высоченной температурой и мокрым полотенцем на голове и на следующий день не смогла поехать на Майдан, а телефонами мы с Толиком не догадались обменяться. Наверное, он ждал меня. Я так хотела прийти. Пожалуй, не было в моей жизни ни одного свидания, на которое я бы так хотела прийти и не смогла. Когда я почувствовала себя нормально и впервые смогла выйти из дома, я поехала на Майдан и искала его, но не нашла. Мне жаль, что мы не провели тот день вместе. Он был совсем не похож на священника, а, наверное, был похож на святого, впрочем, что я в этом понимаю.

Вторжение

Одно время я работала техническим секретарём в гуманитарном журнале при Политехе. Я была секретарём серии «Гуманитарные и общественные науки», а молодой парень Олег, выпускник Горного института, секретарём серии «Наука и образование». Он работал в соседней комнате. Дверь часто бывала открыта, и я слышала всё, что происходило в комнате Олега. И вот как-то раз пришёл к Олегу приятель и принёс какое-то видео. Дальше я услышала следующий разговор. Олег спросил его:

– Что, правда – НЛО?

– Да, вот видео. Прямо за Сосновкой приземлилось.

– А что ж ты ближе не подошёл? Застремался?

– Ещё как! Особенно когда они высаживаться начали. Подумал ещё, что вот, завтра не надо будет на работу идти, типа нас завоюют.

– И что дальше с этим всем делать?

– Не знаю…

Ребята вышли покурить и обсудить проблему. А я вначале было подумала спросить у Олега, что за история, а потом решила, что да ну его нахрен. Ну прилетели, ну инопланетяне, даже если так, но пока это лично меня не касается, я не хочу об этом знать ровным счётом ничего.

Непосредственность

Как-то раз, выйдя из душа в полностью обнажённом виде, сквозь приоткрытую дверь маминой комнаты я увидела кота на её кровати. Я не стесняюсь мамы, поэтому зашла в комнату как была – без одежды – погладить кота, погладила и ушла. После оказалось, что мама в это время беседовала по скайпу со своим кавалером, и все эти действия происходили у него на глазах. Кавалер крякнул, но ничего не сказал.

Свои люди