Другая миссис

— Я уже показывала это фото девочке. Альтеру оно не понравилось. Она забилась в угол и начала что-то яростно черкать карандашом в блокноте. Нарисовала вот это.

Женщина снова показывает мне рисунок: расчлененное тело, кровавые брызги.

— Когда вам было около десяти, отец подал заявление о защите вас от мачехи, продал дом в Индиане и переехал с вами в Чикаго. Там он нашел новую работу в универмаге. Помните?

Нет, не помню. Точнее, помню, но не всё.

— Мне нужно вернуться к семье. Они наверняка волнуются и ломают голову, где я.

Но женщина отвечает, что они знают, где я.

Представляю, как Уилл, Отто и Тейт сейчас дома без меня. Интересно, утих ли снегопад, возобновилось ли сообщение с материком и успел ли Уилл вовремя забрать Тейта из школы?

Думаю об Отто. Он был дома, когда полицейские пришли изъять полотенце и нож.

— Где мой сын? Отто здесь? — Я даже не знаю, нахожусь ли до сих пор в центре общественной безопасности или меня увезли куда-то еще.

Озираюсь. Вижу комнату без окон, стену, два стула и пол. Совершенно непонятное место.

— Где я? Когда мне можно будет пойти домой?

— У меня осталось всего несколько вопросов. Потерпите, вас скоро выпустят. Когда вы пришли в центр общественной безопасности, то заявили офицеру Бергу, что в вашем доме находятся окровавленные полотенце и нож.

— Да, верно, — соглашаюсь я.

— Офицер Берг послал к вам сослуживцев. Дом тщательно обыскали, но не нашли ни того, ни другого.

— Они что-то напутали, — я повышаю голос. Давление резко подскакивает, начинается тупая, ноющая головная боль. Прижимаю ладонь ко лбу, чувствуя, как комната вокруг то расплывается, то опять становится четкой. — Я видела и полотенце, и нож. Они точно там. Полиция смотрела невнимательно, — настаиваю я на своем, потому что знаю: я не ошиблась. Полотенце и нож мне не померещились.

— Это не всё, доктор Фоуст. Ваш муж разрешил полицейским обыскать дом. И они нашли пропавший мобильник миссис Бейнс. Можете объяснить, как он оказался у вас в доме и почему вы не передали его в полицию?

В ответ пожимаю плечами и говорю, что не могу это объяснить.

— А где его нашли?

Хочется надеяться, что ключ к разгадке убийства Морган — в ее телефоне.

— Как ни странно, заряжающемся на вашей каминной полке.

— Что-что? — с ужасом переспрашиваю я. Затем вспоминаю разряженный мобильник — я подумала, что он принадлежал Элис.

— Мы спросили вашего мужа. Он сказал, что не клал его туда. Это вы положили туда телефон, доктор Фоуст?

Я отвечаю «да».

— И зачем вам понадобился мобильник миссис Бейнс?

Пытаюсь объяснить, — хотя все это звучит крайне неправдоподобно, — что нашла его в своей постели.

— Вы нашли мобильник миссис Бейнс у себя в постели? Ваш муж сообщил полиции, что вы часто ревнуете и не доверяете ему. Не любите, когда он разговаривает с другими женщинами.

— Неправда, — зло огрызаюсь я. Как Уилл мог сказать такое? Я обвиняла его в неверности, только имея на то веские причины.

— Вы ревновали вашего мужа к миссис Бейнс?

— Нет.

Конечно, это неправда: я немного ревновала. Комплексовала. И имею полное право, учитывая прошлое поведение Уилла. Я пытаюсь объяснить это женщине. Рассказываю о прошлом Уилла, его интрижках.

— Вы считали, что муж изменяет вам с миссис Бейнс?

Честно говоря, я подумывала об этом одно время. Но я никогда не пошла бы на крайности. А теперь знаю, что они не встречались, просто у них была общая привязанность к бывшей невесте Уилла — Эрин. К женщине, которую, по его словам, он любил не так сильно, как меня. Но мне почему-то кажется, что это не так.

Я наклоняюсь через стол и накрываю ладони собеседницы своими:

— Пожалуйста, поверьте: я не причинила Морган Бейнс никакого вреда.

Женщина отдергивает руки.

Чувствую себя каким-то бесплотным духом: словно наблюдаю со стороны, как другая «я» сидит на стуле и разговаривает с женщиной.

— Я верю вам, доктор Фоуст. Правда, верю. Я не считаю Сэйди убийцей.

Но ее голос звучит приглушенно. Меня уносит вдаль, я словно тону в воде. А потом комната исчезает из виду.

Уилл

Они впускают меня внутрь. Сэйди сидит на стуле спиной ко мне. Ее плечи опущены, руки обхватили голову, волосы растрепаны. Со спины она выглядит двадцатилетней. На ней ее пижама.

Мягко ступая, приближаюсь.

— Сэйди? — зову нежно: может, это она, а может, и нет. Я пойму, кем она является сейчас, только когда хорошенько рассмотрю ее. Внешне Сэйди не меняется: все те же каштановые волосы и карие глаза, та же стройная фигурка. Меняются ее поведение, осанка, манера стоять и ходить. Меняются тон разговора, лексикон, действия. Она то агрессивна, то застенчива, то занудна, то легкомысленна, то податлива, то взвинчена. Я не знаю, подойдет она ко мне или забьется в угол, плача от каждого моего прикосновения, словно зовущая отца маленькая девочка.

Моя жена — хамелеон.

Она смотрит на меня. Взгляд опустошенный. На глазах слезы — значит, сейчас она или девочка, или Сэйди. Потому что Камилла никогда не плачет.

— Уилл, они думают, что я убила ее.

Значит, Сэйди.