Другая музыка нужна

Жена, худенькая молодая женщина, была очень красива. Почти все время сидела, опустив глаза, и только когда подымала их, можно было заметить по неуверенности взгляда, что она слепая. Улыбаясь, тихо сказала — при этом легкий трепет пробежал у нее по лицу, — что они с удовольствием сдадут комнату Мартону, так как им понравился его голос, и он, наверное, порядочный молодой человек.

— Сколько вам лет?

— Восемнадцать, — ответил Мартон.

— И мне столько же, — робко улыбнулась тоненькая женщина. — А мужу — сорок три. — Она покраснела.

Глаза у нее раскрылись, и от этого лицо ее стало еще более беспомощным, а сама она еще более жалобно-привлекательной. Казалось, с ней можно говорить только очень тихо.

Уже совсем смеркалось. Комната, словно исполняясь сочувствия к своим жильцам, окуталась мглой.

— А… а…. как же вы изволите ходить… по адресам, где надо настраивать инструменты?

— Я работаю только до обеда, пока еще светло, В доме у нас живет одна бедная женщина. Она и водит меня… Туда и обратно… — чуточку взволнованно произнес муж. — Она же и убирает и готовит нам обед. После обеда уходит домой, а ужин оставляет нам в кухонном шкафу.

Жена встала и легко, будто зрячая, подошла к выключателю.

— Я зажгу свет; уже, наверное, вечер.

— Да, — ответил Мартон.

— Нам ведь, сами понимаете, не нужно…

Мартон промолчал: говорить, что понимает, не хотелось.

— Плата за комнату — сто пятьдесят крон в месяц, — заметил муж. — Это ведь не слишком высокая цена, правда?

Мартон не вытерпел дальше.

— Нет, не слишком высокая… И если кто-нибудь еще придет… сдайте, пожалуйста.

— Почему? — спросила жена, и судорога мелькнула по ее лицу. — Может быть, потому что…

Мартон воскликнул:

— Нет!.. Не думайте так обо мне… Я… я… просто не могу столько платить… Я мало зарабатываю…

— А мы сдадим и за сто двадцать крон, — сказал муж. — Нам уж очень ваш голос понравился… Сто двадцать… Ведь это же, правда, немного?

— Конечно, конечно. Другие двести пятьдесят просят… Но я-то ведь только адреса надписываю на конвертах, всего сто восемьдесят крон получаю в месяц, — признался Мартон.

Наступила тишина.

— Ну, тогда, конечно, — промолвил слепой мужчина.

— А если б вы нашли другую работу? — спросила молоденькая хозяйка.

— Какую? Где? — с отчаянием воскликнул Мартон. — Я, изволите ли знать, поэт, романист… — Настройщику роялей он не посмел сказать, что композитор. — Вернее, я еще никто… Я думаю… Не сердитесь на меня! — И он замолк.

Супруги не могли знать, конечно, какая у юноши беда, но почувствовали, что ему очень тяжело. Расспрашивать не стали и вздыхали только, да и то осторожно, чтобы не обидеть.

Так они сидели какое-то время в молчании. Потом Мартон попрощался. Хозяева проводили его в прихожую и, взяв за руки — один за правую, другая за левую, — долго не выпускали, знакомились с его руками. Наконец пожелали ему доброй ночи.

«Ах ты, полоумный! — со стоном сказал Мартон, выйдя на улицу. — Ну что ты все выдумываешь разную чепуху: меблированная комната, стихи, роман, женитьба! Признайся лучше, что потерпел поражение. Поражение… поражение во всем! Ничего не удалось тебе в жизни. Так зачем же обманывать себя? Думаешь, поможет, жизнь от этого изменится? Сам ты должен измениться, иначе я тебя убью!» — крикнул он себе, будто кому-то другому.

И пошел домой, словно протрезвев. Горько было на душе. Восемнадцатилетний юноша погрузился во тьму более кромешную, чем слепые в той квартире.

Дома Мартон застал лишь мать и сестренку Лизу. На вопрос, где он был, Мартон буркнул что-то невнятное. И только он уселся за стол, чтобы съесть остывший обед, как в кухню ввалился здоровенный мужчина.

— Я сыщик государственной полиции! Извольте следовать за мной!

Он шагнул прямо к юноше и сунул ему под нос бумажку. Мартон увидел написанное каллиграфическими буквами: «Иштван Фицек». Не будь Мартон таким одуревшим, он сразу признался бы, что он не Иштван, а Мартон.

Сыщик загнал Мартона в комнату, поставил в угол и, крикнув: «Стойте смирно!» — приступил к обыску. И тут только до Мартона дошло вдруг, что он может спасти Пишту. Только бы Пишта не пришел сейчас домой!

Сыщик быстро покончил с обыском. Ничего не нашел.

— Пойдемте, — сказал он и отворил дверь.

Мартон обнял мать и шепнул ей на ухо:

— Скажите Пиште: пусть удирает! Это ведь за ним пришли, а не за мной. Поняли?..

Мать, хоть и была оглушена, поняла сына и кивнула головой. Счастливый Мартон поцеловал ее в лоб.

4

В приемной начальника сыскного отделения сыщик передал Мартона полицейскому, а сам зашел к начальнику и торжествующе доложил:

— Хожу за ним с обеда, все ноги отбил. Щенок успел обойти семнадцать домов и всех предупредить: вот адреса.

Сыщик положил на стол несколько бумажек. Начальник сыска взял бумаги и начал их читать.

— Роскошно! — пробормотал он. — Но как тебе пришло в голову ходить за ним? Это же блестящая идея!