Другая музыка нужна

Он взял в руки толстенную пачку и начал листать ее, бросая украдкой взгляды на Мартона: волнуется или нет? А Мартон сидел усталый. Тишина навевала сон, ему захотелось подремать, но теплое, смутное ощущение дремоты не приходило — он весь был охвачен тревожным ожиданием. Мартону мерещились какие-то видения. Перед глазами возник полицейский Янош Тот XVIII, потом директор реального училища, проститутка с улицы Мункаш и то, как она моется; полицейский участок на площади Кальмана Тисы, барон — главный редактор, тюрьма, где сидел отец, русины, папаша и дядя Илонки, Петер Чики, стоящий перед дулами винтовок. Мартон услышал даже, как грянул выстрел, и, испуганный, пробудился: какая-то книга упала на пол со стола начальника. Юноша снова погрузился в полусон. И перед глазами возник Пишта. Вот он удирает. Ему удалось удрать. Потом не удалось. Вот Пишта идет по улице, Сыщик ведет его в Главное полицейское управление.

Картины, неуловимо меняясь, кружились в голове у Мартона. По временам его словно толкали какие-то голоса и звуки, и он открывал глаза. Перед ним начальник сыскного отделения. Кто это такой?.. А это что такое? А вот и совсем другое… Раздается приказ — и Мартон раздевается догола, и его забирают в солдаты. Другой приказ — и его волокут в полицию. Приказ: в тюрьму. Приказ: и раздается залп… Потом пробегают опять минуты, и он видит Пишту в городском училище. Потом зима и снег, и снег, и Пишта тащит тележку, «Не буду я больше клячей!..»

— Который час? — сонно спросил Мартон, почти забывши, где он находится.

И услышал в ответ:

— Кого в полночь повесили, уже давно подох. И из-за таких паршивцев должен я здесь всю ночь торчать…

А «паршивца» охватило такое счастье, что он даже оживился на мгновенье. «Стало быть, уже два часа ночи, — подумал он, — а сыщик еще не вернулся. Беги, Пишта!.. Беги!..»

Но вот уже и рассвет забрезжил, а сыщик все не возвращался. Лицо начальника сыска выражало негодование. Он откинулся на стуле, пытаясь задремать.

Наступило утро. С улицы послышался стук каблуков, какие-то голоса. Наконец явился сыщик: вид у него был жалкий. Он доложил, что обошел все семнадцать улиц (второй раз за эту ночь) и выяснил, что задержанный в самом деле пытался снять меблированную комнату.

— Но все это очень подозрительно, господин начальник, ведь до сих пор-то он жил дома. В некоторых квартирах сообщал уже вовсе смехотворную версию: мол, жениться хочет… Так что, господин начальник, разрешите на все это обратить ваше достопочтенное внимание.

Начальник сыскного отделения только что не вытолкал сыщика.

— Позвольте домой пойти?

— Нет, — уже назло сыщику ответил он и крикнул заснявшему вдруг от радости Мартону: — Вы знаете Петера Чики?

По лицу юноши прошла судорога.

— Знал. Он был моим лучшим другом.

— Вот как? Хорошо!.. Хорошо!.. Так кто же отвез ему прокламации в Пулу?

— Этого я не знаю.

— Что ж, устроим вам очную ставку.

— Но ведь его казнили!

— А вы уже обрадовались, что свидетеля нет в живых?

— Это я-то, я обрадовался?..

— Молчать! Сейчас устроим очную ставку. Только ни звука, пока я не разрешу.

— Очную ставку? — в неистовом волнении крикнул Мартон. — Так он жив? Петер жив!.. — У Мартона закружилась голова, пришлось ухватиться за письменный стол. — Скажите, пожалуйста, скажите, значит, его не приговорили к смерти?

— Молчать!

Начальник позвонил и приказал ввести Петера Чики. Воцарилась напряженная тишина. В дверях появился Петер, побритый наголо, измученный.

— Иштван Фицек признался во всем, — начал было начальник сыска, но Мартон перебил его.

— Петер! — крикнул с восторгом.

— Мартон!

— Петер! Петерка мой!.. Так, значит, ты жив?!

— Еще как! И помирать не собираюсь. Так что будь спокоен, дружище.

Начальник сыска, пораженный, переводил глаза с одного юноши на другого.

— Мартон? — спросил он. — Что это еще за Мартон? У вас два имени?

— Нет, у меня только одно имя! — крикнул Мартон и закатился неистовым радостным смехом.

— Так вы не Иштван Фицек?

— Нет!

— Почему ж вы не сказали сразу?!

— А у меня никто не спрашивал!

— Бывали вы в Пуле?

— Никогда в жизни.

— Уведите этого… Прочь!

Измученный, но по безграничной радости Мартона уже что-то смекнувший Петер пошел к дверям. Мартон рванулся вслед, но часовой оттолкнул его. Дверь затворилась. Мартон с трудом пришел в себя.

— Значит, меня привели сюда по ошибке? — сказал он. — Требую немедленно отпустить меня!

Начальник сыска процедил сквозь зубы:

— Немедленно? Вот как! Да что вы говорите? Думаете, на дурака напали? Ума у меня еще хватит: братца хотите оповестить, — спасай, дескать, шкуру. Верно? Не бывать этому! Сперва мы приведем сюда этого щенка.

Начальник снова расспросил и выругал незадачливого сыщика «с нюхом гончей» и дал ему третье задание — доставить Пишту Фицека.

И они опять остались вдвоем.

— Ваша профессия? — спросил начальник Мартона.

И Мартон уже назло ему ответил с дружелюбным видом:

— Композитор.

— Что?

— Композитор, — повторил юноша. — Композитор. Всякие писал я песенки, но теперь уже знаю: другая музыка нужна!

— Кыш, мошенничье отродье!.. — рявкнул начальник.