Другая семья

Когда вышел из кабинета, увидел Аглаю. Сидела за своим столом, причесывала длинные волосы. Видно было, что делает она это с большим удовольствием, даже с нежностью. А что, волосы действительно были хороши! Гладкие, блестящие, как шелк. Увидела его и тут же изобразила на лице неприступную деловитость, бросила расческу в ящик стола. Поздоровалась, глянула исподлобья, проговорила своим низким с хрипотцой голосом:

– Плохо выглядите, Филипп Аркадьевич… Может, вам аспирин дать? У меня хороший, американский.

– Нет, Аглая, не надо, спасибо. Я в суд поехал, не теряй меня. К обеду, надеюсь, буду.

– Да… К вам клиентка на три часа записана. Хотела только к вам, ни к кому больше. Вы же у нас такой популярный – страсть.

– Да. Страна гордится своими героями. И ты тоже гордись, Аглая, и поменьше ехидничай.

– Так я не ехидничаю, я горжусь…

– Вот и гордись. Ну все, я уехал…

– Ни пуха ни пера, Филипп Аркадьевич!

– К черту…

Заседание в суде получилось долгим, зато решение было вынесено в пользу его клиента, в чем он и сразу не сомневался. Пообедать уже не успевал – надо было торопиться в офис к трем часам.

Очередной клиенткой оказалась молодая красивая женщина, но вся она была в ужасном раздрае, со слезами в прекрасных глазах. Говорила быстро, голос дрожал нервно:

– Понимаете, он очень любил меня… Жениться не мог, у него двое детей, бизнес, общее с законной женой имущество… Я все понимала, ничего от него не требовала. Я тоже очень любила его… А потом он умер так неожиданно… И вот теперь его жена не хочет включать моего ребенка в число наследников… Я пыталась с ней поговорить, а она даже слышать меня не хочет! Говорит, что я авантюристка! Хотя прекрасно знала, что я присутствовала в жизни ее мужа. Очень даже присутствовала. Да она даже мирилась с этим, потому что боялась, что он с ней разведется и ко мне уйдет! А теперь что, теперь, конечно… Она уважаемая вдова, а я никто. И ребенка моего для нее просто не существует, она и знать о нем не хочет. Согласитесь, это ведь несправедливо, да?

– Может, и несправедливо, но ее тоже можно понять…

– Да я все понимаю, что вы! Но и вы меня тоже поймите, я ведь не для себя что-то хочу, я для сына стараюсь! Мне же надо его в люди вывести, понимаете? А его жена даже слышать меня не хочет, на порог не пускает… Вот что мне теперь делать, что?

– Для начала успокойтесь, пожалуйста. Вот, я вам воды налью, возьмите… А может, кофе? Или чаю?

– Да, хорошо бы чаю… Зеленого…

Он встал, вышел в приемную, попросил тихо Аглаю:

– Сделай клиентке зеленого чаю…

– Что, очень нервная, да?

– Не то слово. Пусть она посидит, чаю попьет, успокоится. А я пока пойду пока воздухом подышу, что-то мне хреново как-то.

– Может, и вам зеленого чаю сделать?

– Нет, не надо. Подышу, и легче станет.

Вышел на крыльцо, вдохнул полной грудью. Хотя чем там было дышать, господи… Выхлопными газами с проезжей части? Все-таки надо было офис не в центре брать, а на тихой улочке или в парковой зоне. Да, надо было…

Мысли его тут же перетекли к проблеме ожидающей его клиентки. Случай был, в общем-то, рядовой, и он знал, какими тут путями можно идти. Но сейчас дело было не в этом… Он вдруг примерил проблему клиентки на себя – а вдруг он тоже помрет в одночасье, и что тогда? Конечно, Катя не станет претендовать ни на что, и шагу не сделает, наверное. Но Миечка… Как же ей трудно будет растить Миечку без его помощи… Почему он раньше не задавался этим вопросом, почему? Надо будет подумать об этом, обязательно подумать… И с мамой надо Катю познакомить, она же просила. Организовать им встречу. Пусть они узнают друг друга. По крайней мере, хоть мама Миечку потом не оставит. Она ж ей родная внучка…

Тряхнул головой, подумал испуганно – что за мысли дурацкие лезут в голову! Ничего с ним не случится, не надо себя заранее хоронить. Все будет в порядке! Вперед, адвокат Романский, тебя клиентка ждет! Надо работать, адвокат Романовский, надо работать!

Ближе к вечеру позвонил Димон, спросил осторожно:

– Ты как, Фил? Живой?

– Да не дождешься… – хмыкнул он весело, хотя это веселье далось ему с трудом. Но не жаловаться же Димону на свое самочувствие, правда?

– Хорошо… Тогда можно к тебе заехать, Фил? Помнишь, ты обещал документы мои посмотреть?

– Конечно, помню. Давай приезжай ко мне в офис. Я к шести должен освободиться.

– А где твой офис?

– В центре, у «Черного тюльпана», на углу… Напротив кафе «Тбилиси». Знаешь?

– Да, найду… К шести буду. Спасибо, Фил.

Ровно в шесть Димка зашел в его кабинет, улыбнулся приветливо. Кивнув головой в сторону двери, проговорил тихо:

– Ишь, какая у тебя стерлядка в секретарях-то сидит… Не подступишься! Целый допрос мне устроила, кто я да что, да зачем!

– В смысле – стерлядка? Ты мою Аглаю не обижай…

– Так я разве обижаю? Наоборот, можно сказать, восхищаюсь! А стерлядка – это ж уменьшительно-ласкательное от слова «стерва», если ты не знаешь. Хорошая баба, значит. Смелая и красивая.

– Ладно, буду знать… Садись! Кофе будешь?

– А у тебя и кофеем угощают, да?

– Обижаешь, Димон. И кофе дают, и какао с чаем. И даже чего покрепче могу предложить, если захочешь.