Другая школа 2. Образование – не система, а люди

Десятилетний сын Марии из Москвы позвонил в Министерство образования с вопросом, имеет ли право учитель кричать на детей. Ему авторитетно ответили: «Не имеет». Об этом школьник сообщил преподавателю, который повысил голос на его друга. «Человек должен защищать свои права», – объяснил родителям Максим. Сегодняшних школьников нельзя подавить страхом, потому что у них действительно другой взгляд на мир: если что-то не так, это нужно не откладывая исправить. Возможно, именно для этого мира нужны школы, напоминающие места, где нам всем предстоит работать в будущем, чтобы мы не чувствовали себя после выпуска как выкинутые на берег рыбы в незнакомом и недружелюбном мире.

«Часть людей считает, что превращать школы в подобие бизнес-компаний – это утопия и глупость, а часть – что без такого подхода школа станет архаичным институтом, – говорит мне Кирилл. – Истина, как обычно, где-то посередине. Мне кажется, что современной школе необходима прививка реальности. Мы живем во взрослом мире, где принято иметь навыки коммуникации, грамотно выражать свои мысли и пользоваться электронной почтой. А сегодняшний учитель может прожить всю жизнь, не столкнувшись с деловой перепиской, и быть совершенно некомпетентным в коммуникации. Но ведь этот человек общается с родителями. Из таких мелочей и складывается пренебрежительное отношение к профессии педагога».

Остается понять, что делать школам, у которых нет ресурсов превратить свое пространство в своеобразный стартап из Кремниевой долины, то есть большинству школ в маленьких городах России. «Дело в том, что место не важно. Провинциальность идет изнутри, а уровень культуры в школе задает директор, – говорит Медведев. – Мы недавно брали на работу учительницу – я не хотел, но коллеги просили, да и август уже был, отзывы у человека хорошие… Я спрашиваю у девушки: «Какую последнюю книгу вы прочитали?» Она отвечает: «Читать из-за работы не успеваю». – «Ну ничего, у меня самого времени на книги не хватает. Но может, спортом занимаетесь или увлечения какие-то есть?» – «Тоже нет». Человек работает учителем в младших классах, в три часа дня уходит домой – и все, жизнь ограничивается только этими рамками. А где глубина личности, с которой столкнется ребенок? Что ты передашь детям, если у тебя ни к чему нет внутреннего стремления? Рост по карьерной лестнице – не единственное, чем должен руководствоваться человек в своей жизни. Беда случается, когда останавливается твое внутреннее движение. Когда ты начинаешь эксплуатировать то, что уже умеешь, и не пытаешься учиться».

Может быть, для этого в начале года в «Новой школе» придумали опросник: детям раздается список вещей, которые преподаватели сделали в своей жизни, и школьникам нужно угадать, кто совершил тот или иной поступок. «Проехал 400 километров на велосипеде по Франции», «погружал руку в ртуть», «трогал палец, которому больше 400 лет» – со своими догадками ученикам предстоит подходить к каждому педагогу. Причем в случае неудачи придется решить три выданных учителем задания. Эффект неожиданности срабатывает безотказно: с таким же удивлением мы узнаем о неизвестной нам жизни родителей – совсем непохожей на ту, к которой мы привыкли с детства.

О том, что не стоит останавливаться в развитии, Кирилл знает на личном опыте. «Я оканчивал мехмат – интеллектуальную нирвану, где ты продолжаешь развиваться только в определенных сферах, – говорит он. – Это как упавшее в болото дерево, которое вязнет в трясине. Но у меня психотип ученого-коммуникатора: я увлечен не столько математикой как предметом, сколько математикой преподавания. И у меня случилось «эмоциональное размораживание», когда я со школьниками начал ставить мюзиклы и организовывать лагеря. Поэтому сейчас я прихожу на уроки с целым списком деталей, за которыми наблюдаю. Самый простой вопрос, на который я ищу ответ: «Отдал бы я этому учителю своего ребенка?» А уже дальше важно, насколько преподаватель горит своим делом, чувствует ли он класс. Видит ли детей или обращает внимание только на себя. Какая динамика у школьников – кто из них не включен в урок и сидит в телефоне».