Другая сторона светила: Необычная любовь выдающихся людей. Российское созвездие

В публике творилось нечто неописуемое. Все повскакали с мест. Одни бешено аплодировали и кричали бис, другие свистели и протестовали. Дягилев велел повторить балет. Неистовство публики возобновилось. Назавтра в газетах мнения критиков разделились. Против выступила влиятельная газета «Фигаро». Ее издатель и редактор Гастон Кальмета выразил протест:

«Тот, кто говорит об искусстве и поэзии применительно к этому спектаклю, смеется над нами…. Мы увидели фавна, необузданного, с отвратительными движениями скотской эротики и совершенно бес стыдными жестами. И. все. Заслуженные свистки сопровождали чересчур экспрессивную пантомиму похотливого животного, омерзительного спереди и еще более омерзительного в профиль» (Нижинская Р. 1996: 73).

Полиция нравов запретила спектакль, но, явившись на спектакль, не посмела сорвать его.

В защиту «Фавна» в газете «Ле Матэн» выступил великий скульптор Роден. По его мнению, Нижинский

«обладает красотой античных фресок и статуй; он — идеальная модель, по которой тоскует каждый художник и скульптор. Можно подумать, что Нижинский превращается в статую, когда он лежит на скале, вытянувшись во весь рост, согнув ногу, приложив флейту к губам, и ничего не может быть более волнующего, чем его движение в конце акта, когда он бросается на покрывало, сброшенное одной из нимф, и страстно его целует» (Ibid.).

Роден и сам захотел лепить Нижинского, но когда тот разделся донага в студии Родена, скульптор отказался от этой идеи: пропорции Нижинского оказались не для статуи: «Он посмотрел на мое голое тело и нашел его неправильным, а поэтому зачеркнул свои кроки. Я понял, что он меня не любит, и ушел…» (Чувство 2000: 255). По другим сведениям, Дягилев их застал отдыхающими на диване и прервал сеансы.

И. Стравинский и В. Нижинский.

Фокин покинул Русский балет Дягилева, и Нижинский остался единственным хореографом. Он поставил «Игры» и «Весну Священную» Стравинского. В «Играх» все происходит на теннисном корте. Юноша ухаживает за девушкой, потом за ней и ее подругой сразу, а потом подруги обмениваются ласками. Любовь оказывается игрой, в которой и пол неважен. «Весна» имеет предметом славянское язычество. В «Весне» не только танец Нижинского (носками внутрь и с разрушением ансамбля, весь из частностей), но и музыка Стравинского были далеки от традиционных. Публика, привыкшая к мелодиям и четкому ритму, сначала не поняла, что происходит, полагая, что присутствует при настройке инструментов, а потом принялась возмущаться по поводу разрушения музыки, свистеть, топать ногами и даже драться.

Дягилев говорил, что публика еще одумается, все поймут, что это великое произведение. Но в глуби не души был озадачен, более того, поколеблен в своей вере в хореографические и педагогические способности Нижинского. Репетиции Вацлава проходили с гораздо большими трудностями, чем работа Фокина. Артисты не могли понять его. Да понимал ли он сам, чего добивался? Всё ему подсказывали Дягилев, Бакст и Стравинский. Бакст не только рисовал костюмы и декорации, но и указывал малейшие хореографические жесты. Дягилев присутствовал на всех репетициях, и после каждого такта Нижинский поворачивался к Дягилеву и спрашивал: «Так, Сергей Павлович? Ну, а теперь что?» (Лифарь 1993: 192). И после всего этого — провал…

6. Разлад

Постепенно между Дягилевым и Нижинским стал намечаться разлад. Этот разлад имел несколько оснований. Во-первых, чисто сексуальное, во-вторых — финансовое, в-третьих — творческое.

Что могло бы отвратить Дягилева от Нижинского в сексуальном плане? Дягилеву несомненно было лестно, что его фаворитом является такой блестящий танцовщик, мировая знаменитость, в значительной мере им же самим сотворенная. Разговоры о двух мальчиках зараз показывают, однако, что в чисто сексуальном плане Дягилев мечтал о чем-то еще. Это была либо обычная тяга к обновлению репертуара, либо следствие неудовлетворенности сексуальными качествами Нижинского, которые недолго смогли удержать привлекательность. Некоторые биографы напоминают, что и князь Львов ведь недолго наслаждался Нижинским.