Другая страна

– Ты ошибаешься, – сказал я, мысленно ухмыляясь. – Мы не евреи. Смотри!

Я расстегнул рубашку и вытащил наружу подаренный мне Виктором кипарисовый крестик. Он долго поливал мне мозги, из какого священного место это дерево и что для него очень важно оказать мне услугу, осветив его специально, до преподнесения подарка, в Храме Гроба Господня. Чтобы его не обижать, я одел, да так и ходил. Вес не большой – привыкаешь и перестаешь замечать.

– Смотри, – сказал я, обводя вокруг себя рукой. – Это мои офицеры. Вот этот – Абдул, черкес-мусульманин. Этот – наш артиллерист Берт, бур-протестант.

– Кто? – потерянно спросил журналист.

– Из Претории я, – подал голос Берт.

– Вот этот – Ян, поляк. Этот – Зияд, араб-христианин, ты вроде католик?

– Да, – подтвердил он.

– А этот, Омер – ливанец. Я сам русский-православный. Тут, конечно не все, есть и другие. Мы, действительно профессиональные военные. Французский иностранный легион, польская и советская армии, войска доминионов, иорданская… Ни у кого нет меньше двух лет войны, но мы не евреи. Давай, мы с тобой договоримся, я тебе подробно расскажу, чем мы занимаемся и почему, ты можешь задавать вопросы, только никаких имен ты печатать не будешь. Если будет что-то, что мы не хотим видеть в газете, я тебе скажу. Не всем, из нас нужна международная слава. И если я узнаю, что ты нарушил нашу договоренность, не обижайся. Оврагов кругом много…

Томсон весь подобрался, первая растерянность прошла, глаза горели азартом.

– Да, я согласен…

– Ладно, пару минут. Мы, вроде, все решили? Зияд, подожди, потом отведешь нашего гостя к Замиру. Омер, останься, может, потребуется перевод. Остальные свободны…

Ну, и что ты хочешь услышать? Что твориться в Иордании последние два года сам должен прекрасно знать, если журналист хороший. Власти в стране больше нет. Король ничего не контролирует, даже Амман. Мусульмане режут христиан. Черкесов тоже не забывают. Ты про Джифну слышал, как там все население перебили?

Он кивнул.

– Да, фотоснимки печатали во многих газетах.

– Это мы снимали. Стараемся все такие случаи документировать и фотографировать. Если остались живые свидетели, записываем их рассказы и передаем все это газетчикам. Только их это не очень волнует. Как воняют тела, в Айове нос не чувствует. Потом Омер тебе отдаст пару килограммов документов, посмотрим, что ты напишешь…

Кто мы такие? Я служил в советском Еврейском Легионе, капитан. В конце войны не сошелся с коммунистом во мнении, могли посадить лет на десять. Дезертировал. Через знакомых попал в Израиль, в пограничную охрану. Насмотрелся там, на поведение мусульманских бандитов, когда людей на куски рубят. Да, ты что-то спросить хочешь?

– Ты сказал, что по национальности русский. Как ты попал в Еврейский Легион?

– Направили, – пожимая плечами, ответил я. – Там, под конец войны, было много русских. Потери были большие, вот и направляли. Национальная часть в СССР – это очень подозрительно, надо разбавлять своими людьми и политруками, для контроля за настроением у солдат. В тех же прибалтийских дивизиях меньше половины латышей и литовцев было.

Канавати, когда понял, что ему не отбиться, обратился к израильтянам, просил о помощи оружием. Не знаю, кто там решал, только отказали, не хотят ссориться с англичанами. Зато вспомнили про меня и таких, как я. Тех, кто еще не навоевался, да и как-то не очень в жизнь местную вписывается. Предложили помочь на добровольных началах. Вот я и собрал людей. Кто-то знакомый, у него свои знакомые…

Врать не буду, есть среди них и евреи. И, вообще, есть самые разные люди. Вот Ян, сержант из польской армии Андерса, женился на еврейке. Только, для местных, все, кто с той стороны – евреи. Мы, вначале, думали, что будем работать как инструкторы – обучать воевать, но тут так нельзя. Если командир стоит над душой, будут слушаться. Отвернешься – уже отдыхают. Так что ходим и на операции и командуем. Потом к нам присоединились черкесы и кое-кто из местных. Вот, Зияд из Бейт-Лехема.

– Вы наемники? – с подозрением спросил Томсон. – Деньги получаете?

– Откуда у этих феллахов нормальные деньги, – засмеялся я. – Разве что на сигареты… Мы хотим им помочь выжить, – без нас их просто уничтожат.

– А что происходит, вот здесь? – он показал на развалины лагеря.

– Может, это выглядит не очень красиво, но вполне справедливо, – ответил я. – Саббах приказал убить Виктора Канавати. Он тяжело ранен и в больнице. Нападавших поймали и потребовали выдать пославшего убийц. Они отказались. Надеюсь, такому специалисту, – я подчеркнуто выделил тоном иронию, – по нравам Ближнего Востока, известно, что такая кровная месть? Пока отца нет, Замир его замещает. Не в нашей воле отменить его приказ, да я и стараться не буду. Он в своем праве.

– И вы не имеете связи с Израилем?