Другая страна

– Почему, имеем, – спокойно ответил я. – Существует открытый коридор на границе, который мы контролируем. Христиане из анклава в Израиль продают продукты. А израильтяне боеприпасы и прочее необходимое снаряжение. На сегодняшний день мы у Израиля в долгу, и они нам отпускают в кредит, с прицелом на будущее… Вот только как раз это писать не надо. Начнется шум, нам прикроют поставки, а погибать из-за отсутствия снарядов, как-то не хочется.

– А гаубицы? – остро глянул он на меня.

– Орудия трофейные. У Фейсала отбили, – не моргнув глазом, сообщил я и широко улыбнулся, – пусть приходят и еще приносят, половина здешних феллахов трофеями вооружена. Мы уже и не знали, что с лишним делать…

– И что смогут получить со здешних жителей, за подобные долги, израильтяне, – он посмотрел выразительным взглядом на развалины внизу.

– А вот это вопрос не ко мне, – заявил я. – Спрашивай Виктора. Политика и будущие проблемы мне не интересны. Я военный и решаю военные задачи. Надо, взять поселок или остановить колонну, всегда к вашим услугам…

Глядя в спину Томсона, которого Зияд повел пообщаться с Замиром, Омер задумчиво сказал:

– А ведь тебе адвокатом надо быть. И вроде одну правду говорил, и все равно ничего не сказал. Это ж надо такое сказать: "не сошелся с коммунистом во мнении". Ты мне, при случае, не забудь сказать, чтобы я с тобой не спорил… И меня ливанцем назвал…

– Так ты ж и есть с Ливана, в Бейруте родился, – делано поразился я. – Он сам подставился, когда про евреев заговорил, сказал бы израильтяне, совсем бы по-другому прозвучало. А тут так удачно совпало, все наши в разгоне, вот меня и понесло… Думаешь, не поймет?

– Томсон, мужик умный. Я его статьи читал. Так просто, на слово, не верит. Будет еще вопросы задавать, по сторонам смотреть. Но наши все знают, что про добровольность рассказывать… А главное, документы с фотографиями посмотрит, может и не станет сильно копаться. Евреев он не то, чтоб сильно любит, скорее даже наоборот, но есть у него навязчивая идейка, о принудительном трансфере всех арабов из Палестины в другие арабские страны и… передаче всей бывшей подмандатной территории евреям.

– Странная нелюбовь, – подивился я. – Побольше бы таких врагов.

– А очень просто: он убежден, что выселение арабов из мандатной Палестины и создание еврейского государства, были прежде всего, в интересах самих арабов этого региона. По его теории получалось так, что евреев, поскольку их тянет в Израиль, следует использовать для развития и процветания Ближнего Востока – в интересах арабов. Что наше существование для них вызов и им придется соответствовать ему, развиваться и воспринимать новые идеи. Что эти патриархальные нравы можно выбить из арабов только палкой. Может он и прав. Придется им чему-то учиться, чтобы совсем в конуру не загнали…

А что мы намного прочнее связь с Израилем имеем, чем ты заливал, он и так знает. Пришел-то не с пустыми руками. Точно знал, кого ищет. Да и слухи давно ходят. Нас, в здешних местах, только слепой не видел. Даже то, что сразу от израильской формы отказались, не поможет. За арабов нас не выдашь, со второй фразы понятно, что не местный. Нам главное – время потянуть.

– Все-таки начнется?

– Откуда я знаю, но очень похоже…

– Слушай, своих-то я знаю, а вот что Берт в Израиле забыл?

– Есть среди протестантов такое направление, – думая о чем-то своем, ответил Омер, – Желают помочь вернуться в Израиль евреям со всего света. Помощь бывает разная… Одни деньги дают, другие сами приезжают. А артиллерист он хороший…

* * *

9 июля пошли на штурм. Всех нам выбить не удалось, остатки сопротивлялись бешено, сомнений, что с ними будет, давно уже не испытывал никто. Второй раз за все время мой батальон не участвовал. Мы только прикрывали от возможных атак извне. Я прекрасно знал, что там делается, но вмешиваться не собирался. Мешать вершить кровную месть – только создавать себе из боевых товарищей врагов. Они просто не поймут такого гуманизма. Если когда-нибудь и дойдет до местных жителей, что такое закон и равноправие – это будет очень не скоро.

Джордж Саббах и его семья погибли. Официально считается, что от артобстрела, неофициально, по крайней мере, его сына точно расстреляли уже после взятия лагеря. Точных цифр нет, но считается, что погибло от 2 до 3 тысяч. Живых мужчин, кроме совсем уж стариков и инвалидов, не осталось.

Потом Рамиз пригнал бульдозеры и все сравнял с землей. Он бы и солью посыпал, но вряд ли слышал про Карфаген. «Тигры» потеряли при штурме 120 человек убитыми и 600 ранеными.

– Послушай, Цви, – спросил меня Соломон. – А мы их не на свою голову выучили воевать?